JК
Нездешний :: Геммел Дэвид
Страница: 23 из 67Почему же после слов этой девчонки он чувствует себя таким грязным? Почему видит себя в черном свете?
Это все священник!
Проклятый священник!
Последние двадцать лет Нездешний прожил во мраке, но Дардалион словно фонарем осветил темные закоулки его души.
Он сел на траву. Ночь была прохладна и ясна, а воздух сладок.
Двадцать лет — а вспомнить нечего. Двадцать лет он, как пиявка, покорно цепляется за неуступчивую скалу жизни.
Что же теперь?
— Теперь ты умрешь, дуралей, — сказал он вслух. — Священник уморит тебя своей святостью.
Но правда ли это? Этого ли он боится?
Двадцать лет он разъезжал по горам и долам, по городам и весям, по диким надирским степям и гибельным пустыням. Все это время он не позволял себе заводить друзей. Ничья участь его не трогала. Он шел по жизни, словно живая крепость с неприступными стенами, одинокий, насколько это доступно человеку.
И зачем он только спас священника? Этот вопрос не давал ему покоя. Стены рухнули, и оборона прорвалась, словно мокрый пергамент.
Чутье побуждало его сесть на коня и бросить своих спутников — а он доверял своему чутью, отточенному годами опасного ремесла. Он оставался живым лишь благодаря быстроте, с которой действовал: наносил удар, как змея, и уходил, пока не рассвело.
Нездешний, король наемных убийц. Его могли схватить разве что по воле случая, ибо у него не было дома — были только немногочисленные люди в разных городах, через которых ему делали заказы. Он приходил к ним в глухую ночь, принимал заказ, забирал деньги и исчезал еще до рассвета. Нездешний, всеми преследуемый и ненавидимый, он всегда таился во мраке.
Это все священник!
Проклятый священник!
Последние двадцать лет Нездешний прожил во мраке, но Дардалион словно фонарем осветил темные закоулки его души.
Он сел на траву. Ночь была прохладна и ясна, а воздух сладок.
Двадцать лет — а вспомнить нечего. Двадцать лет он, как пиявка, покорно цепляется за неуступчивую скалу жизни.
Что же теперь?
— Теперь ты умрешь, дуралей, — сказал он вслух. — Священник уморит тебя своей святостью.
Но правда ли это? Этого ли он боится?
Двадцать лет он разъезжал по горам и долам, по городам и весям, по диким надирским степям и гибельным пустыням. Все это время он не позволял себе заводить друзей. Ничья участь его не трогала. Он шел по жизни, словно живая крепость с неприступными стенами, одинокий, насколько это доступно человеку.
И зачем он только спас священника? Этот вопрос не давал ему покоя. Стены рухнули, и оборона прорвалась, словно мокрый пергамент.
Чутье побуждало его сесть на коня и бросить своих спутников — а он доверял своему чутью, отточенному годами опасного ремесла. Он оставался живым лишь благодаря быстроте, с которой действовал: наносил удар, как змея, и уходил, пока не рассвело.
Нездешний, король наемных убийц. Его могли схватить разве что по воле случая, ибо у него не было дома — были только немногочисленные люди в разных городах, через которых ему делали заказы. Он приходил к ним в глухую ночь, принимал заказ, забирал деньги и исчезал еще до рассвета. Нездешний, всеми преследуемый и ненавидимый, он всегда таился во мраке.