Нобелевская премия   ::   Логинов Святослав

Ферстер бросился ее поднимать.

Больше Домагк в институт не пошел, а остался с дочерью. Через четыре часа он дал ей второй порошок, потом третий. Приступ все не начинался. Более того, температура установилась нормальная, дыхание стало ровным, и, наконец, среди ночи Анна проснулась. Ее разбудил звон ложечки: Герхардт размешивал очередной порошок.

- На, выпей, - сказал он, увидев, что Анна открыла глаза.

- Не хочу, - замотала она головой. - Горько.

- Можно подумать, что тебе это известно, - сказал Домагк, безмерно счастливый, оттого, что дочь пришла в себя и даже может капризничать.

- Они все горькие, - заявила Анна, но лекарство выпила. - Ну вот, сказала она скривившись, - горечь страшная.

- Неправда. Только чуть горьковато. Я пробовал. И не надо морщиться, лучше скажи, как ты себя чувствуешь?

- Рука болит. Всю колет, будто отлежала.

Вскоре стало ясно, что опасности больше нет. Пришедший Ферстер с восхищением смотрел на Домагка.

- Вы гений, доктор, - говорил он, - но все-таки откройте секрет, скажите, что это такое?

- У него действительно пока нет названия, - ответил Домагк. - Я думаю назвать это пронтозилом.

Казалось, он заново родился в это утро. Сейчас он будет пить кофе (как давно он не пил кофе!) и читать газету (он неделю не брал в руки газет), а потом пойдет гулять, и плевать он хотел, что сегодня рабочий день. У него сегодня праздник!

Кофе и свежие булочки ждали его на столе.