JК
Ночь пяти стихий :: Стальнов Илья
Страница: 53 из 393На разбой его брали редко, правильно рассудив, что пользы никакой ждать не приходится — только под ногами будет путаться. Скорее всего погнали бы Гришку давно прочь, если бы не владел он редким и важным искусством — грамотой.
В. бескрайних муромских лесах, где по преданиям лишь, разбойники да нечистая сила и водятся, по свирепости и умению равных их шайке не было. Как-то схлестнулись они с ватагой знаменитого Георгия Висельника. Жаркий вышел тогда бой, жестокий. Когда Роман Висельнику саблей голову отсек, оставшиеся сдались на милость победителя, пообещав честно служить и во всем новому атаману подчиняться. Так что разбойников почти вдвое больше в шайке стало, и такие дела пошли, что даже чертям и тем в округе, наверное, тошно стало.
Что Романа Окаянного с тех мест благодатных сдвинуло и понесло в края, гораздо хуже для лихого дела приспособленные, где и лес пожиже, да и купчишек поменьше, — это только одному ему и ведомо. Собрал однажды всех и махнул рукой:
— Идем, братва, из этих мест!
Тогда Пафнутий, шебутной малый, бунт поднял:
— Как? Зачем? Да чего мы там не видали? Подбил нескольких братьев на раскол, и ушли они за ним. Да только немного их было, поскольку все знали, что Пафнутий человек пустой и болтливый, каши с ним не сваришь. Так и получилось. Доходили слухи, что изловили их всех по-глупому да четвертовали принародно, а чтоб другим неповадно было безобразия учинять и честный народ по лесам тиранить — прибили их отрубленные руки к столбам вдоль дороги.
В. бескрайних муромских лесах, где по преданиям лишь, разбойники да нечистая сила и водятся, по свирепости и умению равных их шайке не было. Как-то схлестнулись они с ватагой знаменитого Георгия Висельника. Жаркий вышел тогда бой, жестокий. Когда Роман Висельнику саблей голову отсек, оставшиеся сдались на милость победителя, пообещав честно служить и во всем новому атаману подчиняться. Так что разбойников почти вдвое больше в шайке стало, и такие дела пошли, что даже чертям и тем в округе, наверное, тошно стало.
Что Романа Окаянного с тех мест благодатных сдвинуло и понесло в края, гораздо хуже для лихого дела приспособленные, где и лес пожиже, да и купчишек поменьше, — это только одному ему и ведомо. Собрал однажды всех и махнул рукой:
— Идем, братва, из этих мест!
Тогда Пафнутий, шебутной малый, бунт поднял:
— Как? Зачем? Да чего мы там не видали? Подбил нескольких братьев на раскол, и ушли они за ним. Да только немного их было, поскольку все знали, что Пафнутий человек пустой и болтливый, каши с ним не сваришь. Так и получилось. Доходили слухи, что изловили их всех по-глупому да четвертовали принародно, а чтоб другим неповадно было безобразия учинять и честный народ по лесам тиранить — прибили их отрубленные руки к столбам вдоль дороги.