Ночь волка   ::   Лейбер Фриц

Мы называем себя санитарами, мусорщиками, хирургами, удаляющими гангрену; мы иногда верим, что оказываем тому, кого убиваем, последнюю добрую услугу, и проливаем потом крокодиловы слезы; мы порой говорим себе, что наконец нашли и стерли с лица земли мужчину или женщину, которые виноваты во всем происшедшем; мы рассуждаем, по большей части сами с собой, об эстетике убийства; мы время от времени, да и то лишь самим себе, признаемся, что мы просто чокнутые.

Но по-настоящему нашу жажду убивать мы не понимаем, мы просто чувствуем ее

При вызывающем отвращение виде другого человеческого существа мы чувствуем, как она нарастает в нас, пока не превращается в непреодолимое влечение, которое толкает нас, как влекомую нитью марионетку, на сам акт убийства или его попытку

Именно такое чувство нарастало во мне сейчас, когда мы шли этим параллельным маршрутом смерти сквозь багровеющий туман, я, эта девушка и наша проблема. Эта девушка с голубыми глазами и залихватским шрамом Я говорил о проблеме двух побудительных мотивов О втором из них, сексуальном, культурные извращенцы (и, конечно, наш путешественник во времени) знают все На это они, я уверен, претендовали бы. Может так оно и есть. Но хотел бы я знать, понимают ли они, насколько острой для нас, обитателей Мертвых земель, может быть такая потребность, являющаяся единственным облегчением (кроме, может быть, спиртного и наркотиков, которые мы редко можем достать и еще реже осмеливаемся попробовать), единственным облегчением, хоть и очень недолгим, всепоглощающему чувству одиночества и тиранствующей жажде убивать.