Квест   ::   Акунин Борис

Рассказывая всё это, Гальтон сам чувствовал, что картина получается какая-то паточно-сиропная, будто из бойскаутского журнала «Ребята-тигрята». Но всё было правдой.

— Теперь ты, — попросил он. — Только ничего не пропускай.

Зоя затянулась, выпустила струйку дыма, в затемненной каюте он казался голубым.

— Детство у меня примерно такое же. Прибавь лакеев, бонн и прочие глупости да некоторый русский колорит вроде катания на санях и долгих чаепитий на веранде. Ну, институтка. Что-то там было, какие-то девичьи переживания, ссоры, влюбленности в актеров по фотокарточкам… Не помню. Честное слово, как ветром из памяти выдуло, остались одни обрывки.

Было видно, что она не прикидывается — действительно забыла и сама этому удивляется. Гальтон кивнул. Он когда-то читал очень интересную статью о принципиально различном устройстве мужской и женской памяти: последняя более избирательна и менее выстроена хронологически. Несущественное отсеивает, не загружает попусту клетки мозга.

— …Первые годы революции тоже прошли без особенных ужасов. Мы сидели на нашей мисхорской даче — это на Черном море, вдали от главных событий. Было тревожно, скудновато, но в общем ничего страшного… Страшное началось, когда мы попали в Константинополь. Отец умер от тифа, он заболел еще на пароходе. За ним мама. Нас еще и обокрали, дочиста… — Она передернулась, вспоминая. — Это я Айзенкопфу могу плести про закалку аристократического воспитания, а на самом деле… Только представь: неделю назад я была папина-мамина дочка, и вдруг в чужом мире, одна.