Ночные любимцы   ::   Галкина Наталья

Говоришь, у вас много сочинителей? Ты имеешь в виду поэтов?

— Да, — отвечал Ганс, — например поэтов.

— Знаешь, как называл поэтов аль-Джахиз? "Псы шайтана".

— За что же он их так называл? Не оскорбление ли это?

— Только не для меня, — последовал ответ, — я знаю цену вдохновению, чужеземец. Ведь я шаир.

— Что такое шаир?

— Шаир — ведун, поэт, маг. Ты никогда не писал стихов, чужеземец?

Ганс вспомнил, что он сочинял ко дню рождения Анхен, смутился и ответил:

— Нет, никогда!

— Как тебя зовут?

— Ганс.

— Ты говоришь с шаиром Абу-Бакром ибн аль-Хусейном. Я истинный пес шайтана, уж можешь мне поверить, и, хотя я принял ислам, меня не отмоет и это. Видишь ли, у меня есть фаль, дар ясновидения, связанный с подсказкой демонов; именно они, я полагаю, а не архангел Джебраил, диктуют мне мои касыды. И повествуют мне немало лишнего о мире и о людском нраве. Шайтаны приклоняют слух к речам ангелов, перегоняющих дождевые облака, к их громовой речи, молниеносному смеху и ливневым слезам, подслушивая разговоры небожителей и, по непониманию и злому умыслу, перевирая их, передают поэтам. Мы лжецы и грешники поневоле, чужеземец. Я не могу вызвать вдохновение, когда захочу; демоны насылают его на меня, демоны вдохновения, у которых столько имен: Хаджис, Халиля, Амр. Некоторые из правоверных называют стихи "Кораном дьявола".

— Ну, уж это, верно, слишком сурово, — сказал Ганс. — Но если все обстоит так, как ты говоришь, попытайся бросить писать стихи.