JК
Лабиринт для Слепого :: Воронин Андрей
Страница: 72 из 378Длинные пряди волнистых волос влажно поблескивали, свисая вдоль худых запавших щек. Огромные глаза смотрели измученно и безжизненно.
Игорь запрокинул голову и взглянул на низкий, нависающий потолок.
– О черт! Как болит шея!
Он повертел головой из стороны в сторону, затем добрел до полуразвалившегося кресла и буквально рухнул в него. Зазвенели, заскрипели и застонали пружины.
Казалось, кресло вот-вот развалится, но оно выдержало.
Игорь постучал кулаком по подлокотнику.
– Надо подремать, хотя бы минут тридцать…
Он скосил глаза в сторону – туда, где располагался большой топчан, застланный вместо простыни большим куском холста, на котором сверху лежал спальный мешок.
«Интересно, куда они делись? – подумал Игорь. – Ведь вчера со мной была женщина. Как же ее звали? То ли Катя, то ли Тома… А, в общем, черт с ней, черт с ними со всеми!»
Малышев сунул руку в нагрудный карман своей вельветовой рубашки, извлек оттуда блокнот и трясущимися пальцами раскрыл его. Между страничками лежало несколько зеленых двадцатидолларовых бумажек.
– Все нормально. Значит, я не все просадил. А ведь бывали случаи, когда у меня ничего не оставалось. Хорошо, что я остался у себя, а не поехал ни к Катушке, ни к Бычкову-Бочкареву. Все-таки в своей мастерской спокойнее.
Игорь Малышев приподнял голову и стал смотреть в узкую щель окна. По мутному, грязному стеклу, забранному решеткой, пробегали тени.
Игорь запрокинул голову и взглянул на низкий, нависающий потолок.
– О черт! Как болит шея!
Он повертел головой из стороны в сторону, затем добрел до полуразвалившегося кресла и буквально рухнул в него. Зазвенели, заскрипели и застонали пружины.
Казалось, кресло вот-вот развалится, но оно выдержало.
Игорь постучал кулаком по подлокотнику.
– Надо подремать, хотя бы минут тридцать…
Он скосил глаза в сторону – туда, где располагался большой топчан, застланный вместо простыни большим куском холста, на котором сверху лежал спальный мешок.
«Интересно, куда они делись? – подумал Игорь. – Ведь вчера со мной была женщина. Как же ее звали? То ли Катя, то ли Тома… А, в общем, черт с ней, черт с ними со всеми!»
Малышев сунул руку в нагрудный карман своей вельветовой рубашки, извлек оттуда блокнот и трясущимися пальцами раскрыл его. Между страничками лежало несколько зеленых двадцатидолларовых бумажек.
– Все нормально. Значит, я не все просадил. А ведь бывали случаи, когда у меня ничего не оставалось. Хорошо, что я остался у себя, а не поехал ни к Катушке, ни к Бычкову-Бочкареву. Все-таки в своей мастерской спокойнее.
Игорь Малышев приподнял голову и стал смотреть в узкую щель окна. По мутному, грязному стеклу, забранному решеткой, пробегали тени.