JК
Лагерный пахан :: Колычев Владимир Георгиевич
Страница: 47 из 75Там одно мужье, а бабы только снятся…
– Разжалобить хочешь?
– Ага, в жилетку тебе поплакаться… Где там твоя жилетка?
– Где надо!
– Как зовут хоть?
– Нина.
– Оп-ля! Нинка как картинка с фраером гребет… – разыгрался Трофим.
Подсел к ней, обнял за плечи… Нинка была похожа на Кристину примерно так, как чудовище на красавицу. Волосы черные, спутанные, лицо даже на третий сорт не тянет, дешевым пойлом от нее несет и табачной перекисью. Зато ножки какие, да и под кофточкой есть что пощупать…
Кристина осталась в прошлом. В настоящем только Нинка. Видно, что шалава подзаборная, но уже скоро не будет и этого. Завтра утром спустят в подвал, сунут в камеру предварительного заключения, там уже никаких баб…
– А я Трофим… Нормальное имя, да? Влюбиться можно?.. Полюби ты меня, Нинка!..
Дурачился он неспроста. И это не заигрывание, а своего рода самоуспокоение. Если весело, значит, жить можно. Даже если это искусственный кураж, все равно дышать легче…
– Ну, не знаю, – гундосо, угрюмо произнесла она. – А почему тебе воли не видать? За что ты здесь?
– А ты?
– Да пьяная шла, а тут мусора… Козлы…
– Не то слово… А я…
Трофим запнулся, лицо его потемнело, взгляд налился свинцом… Он еще не в тюрьме, но уже за решеткой, здесь нельзя никому верить, и душу открывать первому встречному негоже. Вообще нельзя откровенничать, потому что менты хитры и коварны, на любую пакость способны… А наседок-стукачей убивать надо…
– Что ты? – неосторожно поторопила его Нинка.
Впрочем, она уже и без того выдала себя с головой.
– Разжалобить хочешь?
– Ага, в жилетку тебе поплакаться… Где там твоя жилетка?
– Где надо!
– Как зовут хоть?
– Нина.
– Оп-ля! Нинка как картинка с фраером гребет… – разыгрался Трофим.
Подсел к ней, обнял за плечи… Нинка была похожа на Кристину примерно так, как чудовище на красавицу. Волосы черные, спутанные, лицо даже на третий сорт не тянет, дешевым пойлом от нее несет и табачной перекисью. Зато ножки какие, да и под кофточкой есть что пощупать…
Кристина осталась в прошлом. В настоящем только Нинка. Видно, что шалава подзаборная, но уже скоро не будет и этого. Завтра утром спустят в подвал, сунут в камеру предварительного заключения, там уже никаких баб…
– А я Трофим… Нормальное имя, да? Влюбиться можно?.. Полюби ты меня, Нинка!..
Дурачился он неспроста. И это не заигрывание, а своего рода самоуспокоение. Если весело, значит, жить можно. Даже если это искусственный кураж, все равно дышать легче…
– Ну, не знаю, – гундосо, угрюмо произнесла она. – А почему тебе воли не видать? За что ты здесь?
– А ты?
– Да пьяная шла, а тут мусора… Козлы…
– Не то слово… А я…
Трофим запнулся, лицо его потемнело, взгляд налился свинцом… Он еще не в тюрьме, но уже за решеткой, здесь нельзя никому верить, и душу открывать первому встречному негоже. Вообще нельзя откровенничать, потому что менты хитры и коварны, на любую пакость способны… А наседок-стукачей убивать надо…
– Что ты? – неосторожно поторопила его Нинка.
Впрочем, она уже и без того выдала себя с головой.