JК
О черном маге замолвите слово :: Абзалова Виктория Николаевна
Страница: 148 из 155Он обещал кланам, избавленным от повинности перед Башней, благоденствие и процветание, он обещал им весенний рассвет для степи, благословенный дождь после засухи… Множащиеся табуны и стада на тучных пажитях, полную чашу, многочисленное и крепкое потомство, – он обещал им Золотой век, и убедительность доводов в его речах не в последней мере проистекала из впечатления, которое оказала на него самого личность нынешнего хозяина Башни.
Настороженный и озабоченный он, однако, не мог позволить себе просить у мага объяснений подобно его своенравным женщинам, хотя происшедшая вспышка могла погубить все дело. Лишь беседа с героем, прибывшим в сопровождении потрепанной светлой чародейки в качестве чуть ли не дорогих гостей, смогла обнадежить шамана.
И вселить надежду, что черный лорд помнит о своем обещании и не отступит.
Фейт в свою очередь не мог не заметить, как на него теперь смотрят, но ему было не до того. Дамир лежал в жесточайшей горячке: расстроенное состояние надломленного сознания выразилось в сильнейшей лихорадке, которая могла сжечь его за считанные дни. Вообще-то был способ справиться и с таким припадком, но врядли рассудок юноши выдержал еще одно вторжение, пусть и лечебное.
Он бредил и звал в бреду, даже не называя имени. Еще в дороге он несколько раз открывал глаза, но ни на что окружающее не реагировал, и казалось, что даже если он и поправится физически, то разум к нему уже не вернется.
Дамон все это время провел, не отходя от его постели: и в качестве врача, и в том числе оттаскивая от края способом, доступным любому человеку.
Настороженный и озабоченный он, однако, не мог позволить себе просить у мага объяснений подобно его своенравным женщинам, хотя происшедшая вспышка могла погубить все дело. Лишь беседа с героем, прибывшим в сопровождении потрепанной светлой чародейки в качестве чуть ли не дорогих гостей, смогла обнадежить шамана.
И вселить надежду, что черный лорд помнит о своем обещании и не отступит.
Фейт в свою очередь не мог не заметить, как на него теперь смотрят, но ему было не до того. Дамир лежал в жесточайшей горячке: расстроенное состояние надломленного сознания выразилось в сильнейшей лихорадке, которая могла сжечь его за считанные дни. Вообще-то был способ справиться и с таким припадком, но врядли рассудок юноши выдержал еще одно вторжение, пусть и лечебное.
Он бредил и звал в бреду, даже не называя имени. Еще в дороге он несколько раз открывал глаза, но ни на что окружающее не реагировал, и казалось, что даже если он и поправится физически, то разум к нему уже не вернется.
Дамон все это время провел, не отходя от его постели: и в качестве врача, и в том числе оттаскивая от края способом, доступным любому человеку.