Лазутчики   ::   Моррелл Дэвид

Он велел сказать, что все американцы должны уйти из Ирака, ане то с ними будет то же самое, что и со мной.

Бэленджер понимал, что говорит слишком быстро, но не мог ничего поделать с собой и продолжал говорить — все более короткими и отрывистыми фразами.

— Не знаю, сколько времени я был в отключке после взрыва. Когда в последний раз ел и пил. Назвать имя, звание и личный номер. Так нас учили в рейнджерах. Я, конечно, не собирался говорить, что американцы должны уйти из этой долбаной страны. Но нужно было попытаться выиграть время. Нужно было назвать имя. Когда я попробовал заговорить, то раздалось лишь какое-то карканье. Они поняли, что придется дать мне воды, иначе я не смогу ничего сказать. Кто-то пихнул мне бутылку в рот. Я глотал. Чувствовал, как вода капала с подбородка. Я пил, пил и никак не мог напиться. Потом бутылку отдернули. Тот парень опять приказал назвать мое имя в камеру. Я попробовал. Опять не смог. Они дали мне еще воды, я в третий раз попробовал заговорить, опять не смог. Парень, который говорил по-английски, вынул меч. Секунды бегут... Тик-тик-тик. Ни прошлого. Ни будущего. Только сейчас. Только этот меч. Я поклялся себе, что сделаю все, чтобы это «сейчас» тянулось как можно дольше. А парень замахнулся мечом.

Бэленджер рассказывал свою историю точно так, как делал это всегда, теми же словами, теми же отрывочными фразами, выстроенными в том же порядке. Именно в таком виде психиатры слушали этот рассказ, повторявшийся, наверно, в сотый раз.

— Не знаю как, но я сумел произнести имя.