Обездоленный   ::   Ле Гуин Урсула

— Они на тебя давят все сильнее, да?

— Все время, — ответила она и быстро, непроизвольно оглянулась на дверь, словно опасаясь, что Шевек стоит там и все слышит. — Некоторые из них просто невероятны! Ну, ты сам знаешь. Не стоит об этом говорить.

— Нет; поэтому я рад, что застал тебя одну. По существу, я не знаю. Я, и Шев, и Скован, и Гезач, и все остальные, кто проводит почти все время в типографии и в радиобашне, — мы не работаем по распределению и поэтому мало сталкиваемся с людьми, не входящими в Синдикат Инициативы. Я много бываю в КПР, но это — особая ситуация. Там я ожидаю противодействия, потому что сам его вызываю. А с чем столкнулась ты?

— С ненавистью, — сказала Таквер своим глубоким, мягким голосом. — С настоящей ненавистью. Руководитель моего проекта со мной больше не разговаривает. Ну, это-то невелика потеря. Он вообще дубина. Но некоторые другие высказывают мне, что они думают… Есть одна женщина, не в лаборатории, здесь, в бараке. Я вхожу в квартальный сантехнический комитет, и мне надо было с ней поговорить по делу. Она мне даже слова сказать не дала. «Ты в эту комнату даже и не суйся, знаю я вас, предатели проклятые, интеллектуалы, эгоисты» — и так далее, и тому подобное, а потом захлопнула дверь у меня перед носом. Это было нелепо. — Таквер невесело засмеялась. Пилун, свернувшаяся клубочком на руках у Бедапа, увидела, что она смеется, и улыбнулась, а потом зевнула. — Но знаешь, это было страшно. Я трусиха, Дап. Я не люблю злобы. Я даже не люблю неодобрения!

— Разумеется.