Лечь на амбразуру   ::   Незнанский Фридрих Евсеевич

А чтоб крепче запомнил — вот! — Женька потрогал свой затылок и наклонил голову к Гордееву: — Не бойся, пощупай, чуешь вмятину? Вот это они. Для памяти.

— И что же?

— А ничего. Отвалялся две недели в их клинике, а потом сразу подался в Москву. Минаев тогда сказал: «Ну и не надо, обойдемся без скандала». И меня к себе с тех пор без острой надобности не вызывает.

— М-да… — протянул Гордеев. — Нравы у вас, однако… Я уж и не уверен, что имею желание браться за ваши дела, ребята. Мне собственная жизнь, честно говоря, дорога… как память. Зачем искушать судьбу?

— Ага! — ухмыльнулся Женька, указывая на залепленную пластырем макушку Юрия. — А сегодня ты полез из каких соображений?

— Из соображений защиты личной собственности. Она мне тоже бесконечно дорога. Ну ладно, я бы пошел и поспал маленько…

— Ну еще пять минут, и я уеду, — заныл Елисеев.

— Куда ж ты поедешь в таком виде?

Все-таки полторы бутылки коньяка они оприходовали.

— Доберусь как-нибудь, — неуверенно заметил Женька.

— Есть другой вариант. Я сплю обычно здесь, но в той комнате имеется примерно такой же диван. Вот вались на него, а утром, кстати, надо будет подумать, как добраться до твоего приятеля. И вообще поехать посмотреть, как и где происходили события, чтобы иметь представление. Опять же узнать, кто следователь по его делу. Женька, ты зря думаешь, что у вас все получится просто, если, скажем, я возьмусь за дело. Пока твои рассказы ни в чем меня не убедили. Скорее, наоборот.

— Да ты чего, с ума, что ли, сошел? — возмутился Елисеев.