JК
Обмен ненавистью :: Вершинин Лев
Страница: 1 из 6---------------------------------------------
Лев Вершинин
Обмен ненавистью
1
…неправдоподобно белые кафельные стены. И мертвый неоновый свет, опоясывающий камеру, скрадывает тень.
— Вы готовы?
Никак не привыкну к этому тусклому голосу. И глаза над голосом тоже тусклые, даже и не глаза, а две гладкие свинцовые бляшки, но оторваться от них нет сил; поэтому сегодня я опять не сумею увидеть это лицо, хотя из раза в раз обещаю себе, что заставлю себя его разглядеть.
Кто знает — возможно, удайся это, и я найду наконец силы сказать: «Нет!»…
— Да, — слышу я словно бы со стороны. — Да, готов.
В сизых бляшках — торжество. Впрочем, нет, скорее привычная скука: все известно заранее, все исчислено и подытожено; так чего же ради торжествовать?
— Вот и славно.
И нет тусклого.
Исчез.
А свет все резче, и кафель еще белее, он белый, как первый снег, хотя и банально сравнивать белизну со снегом — а с чем же еще сравнивать, если никто пока что не придумал ничего более белого, чем свежий снег?
И халат на мне хрустит отутюженным крахмалом. И зеркала — громадные, в полстены — многократно отражают меня, бледного и сосредоточенного, а рядом — сияющий эмалью столик с инструментами, а чуть впереди — кресло, словно прикованное к линолеуму фиолетово-белыми лучами юпитеров.
Я не думаю ни о чем; даже если бы мог, я постарался бы не думать. Так легче; слишком хорошо я знаю все, что сейчас будет.
Лев Вершинин
Обмен ненавистью
1
…неправдоподобно белые кафельные стены. И мертвый неоновый свет, опоясывающий камеру, скрадывает тень.
— Вы готовы?
Никак не привыкну к этому тусклому голосу. И глаза над голосом тоже тусклые, даже и не глаза, а две гладкие свинцовые бляшки, но оторваться от них нет сил; поэтому сегодня я опять не сумею увидеть это лицо, хотя из раза в раз обещаю себе, что заставлю себя его разглядеть.
Кто знает — возможно, удайся это, и я найду наконец силы сказать: «Нет!»…
— Да, — слышу я словно бы со стороны. — Да, готов.
В сизых бляшках — торжество. Впрочем, нет, скорее привычная скука: все известно заранее, все исчислено и подытожено; так чего же ради торжествовать?
— Вот и славно.
И нет тусклого.
Исчез.
А свет все резче, и кафель еще белее, он белый, как первый снег, хотя и банально сравнивать белизну со снегом — а с чем же еще сравнивать, если никто пока что не придумал ничего более белого, чем свежий снег?
И халат на мне хрустит отутюженным крахмалом. И зеркала — громадные, в полстены — многократно отражают меня, бледного и сосредоточенного, а рядом — сияющий эмалью столик с инструментами, а чуть впереди — кресло, словно прикованное к линолеуму фиолетово-белыми лучами юпитеров.
Я не думаю ни о чем; даже если бы мог, я постарался бы не думать. Так легче; слишком хорошо я знаю все, что сейчас будет.