Леди-босс   ::   Истомина Дарья

А потом, уже за тридцать было, после Люськи… Как прорвало! Всю меня перевернуло наоборот, то я отЕфима бегала, а тут он от меня… И было мне аж тридцать четыре года! У меня глаза как бы промылись, все кругом — сплошная радость. Лепота и благодать… А главное, ночи никак не дождусь! При свете вроде бы стыдно, только весь день на уме — одно и то ж… И стало у меня к Ефиму совсем другое отношение. Так что то, что ты с Петькой выкинула, плюнь, забудь и не вспоминай. Это все одно детское любопытство. Учебная, можно считать, тревога… Оно к тебе само придет, не спросится… В положенное время.

Гаша тогда про Клецова все разнюхала и делала мне втык. Поскольку делать его было больше некому в связи с отсутствием присутствия мамулечки. И во всех остальных уроках, которые она мне давала как деве, она была откровенна и беспощадна, не раз повторяя:

— Главная красота, Лизка, не морду краской сандалить, а мыла и мочала не жалеть! Чтоб всегда аж скрипела от чистоты! Чтобы ни пятнышка…

Ну и так далее.

Все и впрямь вышло по-Гашиному. Потому что проснулась я, пробудилась, значит, аж через десяток лет после Петьки. И разбудил спящую царевну Сим-Сим.

Самое дикое было то, что его не стало, его не было, но он продолжал быть. Где-то там, во мне, в памяти тела. И когда я забывалась, проваливалась в сон, в трепещущей и мучительно сладкой мгле я снова слышала его дыхание, прикасалась плечом к его плечу, зарывалась лицом в мохнатость его груди, слыша, как гулко бухает его сердце.

И я знала, что люблю его, как никогда и никого не любила, и он — мой, и так будет всегда.