Очаг на башне   ::   Рыбаков Вячеслав Михайлович

И Симагин влилсяв этот ветер, глядя, как исполинский рубиновый диск опадает в невообразимо далекую алую реку.

— Как легко, — пробормотал он. — Как высоко. Ветер стянул слова с лица, свирепо размотал их длинные клейкие нити и поволок в пустоту.

Созидающий башню сорвется,

Будет страшен стремительный лет,

И на дне мирового колодца

Он безумство свое проклянет.

И он взмыл в напряженно бьющийся, гудящий зенит.

— Подожди, — борясь со страхом сказал он. — Подожди!

Все замерло. Ветер остекленел, и Симагин, впечатанный в него, словно в янтарь, исчезающе малой точкой повис над городом, прервав исступленный полет.

Разрушающий будет раздавлен,

Опрокинут обломками плит.

И, всевидящим Богом оставлен,

Он о муке своей возопит.

А ушедший в ночные пещеры,

Или к заводям тихой реки

Повстречает свирепой пантеры

Наводящие ужас клыки.

Лиловое небо длинным языком плеснулось ему в лицо — он сердито мотнул головой.

— Сейчас-сейчас, — пробормотал он. Ему казалось, что сию вот минуту почти непостижимая истина откроется ему; он уже чувствовал, как некое боковое мерцание, примериваясь, шершаво клюнуло мозг.

Не избегнешь ты доли кровавой,

Что земным предназначила твердь.

Но молчи! Несравненное право —

Самому выбирать свою смерть.

— Ну, нет. — сказал Симагин.