JК
Очертя голову, в 1982-й :: Карлов Борис
Страница: 319 из 346Однако, проспав не более получаса, Феликс Петрович бодро вскакивал, ощущая в себе новый прилив бодрости, и продолжал куролесить.
Препарат омоложения и бессмертия действовал. Мышцы окрепли, голова работала ясно, на лету рождались великолепные остроты. На его лице стремительно разглаживались морщины, седые волосы выпадали, уступая место новой, молодой поросли. Несколько раз Феликс Петрович уединялся со своими вакханками и демонстрировал класс юношеского, молодецкого секса. Если бы юность знала, а старость могла.
Невыносимое бездействие.
Суббота, 3 сентября. 12 часов до конца света
Президент сидел перед телефонным аппаратом в невыносимом ожидании известия о свете в конце тоннеля. Ночь он провёл здесь же, за рабочим столом, периодически роняя голову на руки и засыпая. Не в силах дождаться звонка, он сам выходил на связь и кричал:
— Ну?… Что!..
— Продвигаемся вперёд, товарищ генералиссимус, — заученно, не сбиваясь ритма, отвечал Лобов.
— Бегом?…
— Так точно, бегом, товарищ генералиссимус.
— Много осталось?
— Не могу знать, товарищ генералиссимус.
— Никаких остановок!
— Так точно, товарищ генералиссимус…
В конце дня, когда за окном стемнело, Президент извёл себя окончательно и лёг спать на диванчик, подложив под ухо телефонный аппарат. В голове у него, как заведённая пластинка, звучал голос Лобова.
Он проспал до одиннадцати и, перепугавшись спросонок, что о нём забыли, вышел на связь. В трубке прозвучали всё те же заученные слова.
Препарат омоложения и бессмертия действовал. Мышцы окрепли, голова работала ясно, на лету рождались великолепные остроты. На его лице стремительно разглаживались морщины, седые волосы выпадали, уступая место новой, молодой поросли. Несколько раз Феликс Петрович уединялся со своими вакханками и демонстрировал класс юношеского, молодецкого секса. Если бы юность знала, а старость могла.
Невыносимое бездействие.
Суббота, 3 сентября. 12 часов до конца света
Президент сидел перед телефонным аппаратом в невыносимом ожидании известия о свете в конце тоннеля. Ночь он провёл здесь же, за рабочим столом, периодически роняя голову на руки и засыпая. Не в силах дождаться звонка, он сам выходил на связь и кричал:
— Ну?… Что!..
— Продвигаемся вперёд, товарищ генералиссимус, — заученно, не сбиваясь ритма, отвечал Лобов.
— Бегом?…
— Так точно, бегом, товарищ генералиссимус.
— Много осталось?
— Не могу знать, товарищ генералиссимус.
— Никаких остановок!
— Так точно, товарищ генералиссимус…
В конце дня, когда за окном стемнело, Президент извёл себя окончательно и лёг спать на диванчик, подложив под ухо телефонный аппарат. В голове у него, как заведённая пластинка, звучал голос Лобова.
Он проспал до одиннадцати и, перепугавшись спросонок, что о нём забыли, вышел на связь. В трубке прозвучали всё те же заученные слова.