Одиннадцать сребреников   ::   Асприн Роберт Линн

Голос Мигнариал был тонким, она заикалась, пытаясь подавить рыдания:

— А п-помнишь, я н-назвала ее с'данзийской к-кошеч-кой…

Нотабль подошел к столу и встал на задние лапы, оперевшись передними о край столешницы. Несколько секунд спустя кот упал на пол и испустил долгий вой, горестный и страшный одновременно.

Радуга была мертва, и сколько бы Ганс ни смотрел на нее, она не превратилась в женщину — ни в красавицу, ни в старую каргу. Она оставалась всего лишь маленькой мертвой с'данзийской кошечкой.

Наконец Ганс сказал:

— Радуга умерла. Но Шурина не найдет покоя, пока все десять насильников не будут мертвы.

Мигнариал обернулась к нему. Ее бледное лицо было залито слезами.

— Что? Ганс кивнул.

— Так сказал Корстик. Именно этого он и хотел. Он насмехался над ней и надо мной, и я ему верю. Человеческие ка в телах котов никогда не узнают покоя, пока все десять насильников не умрут.., неважно, будут коты живы или нет.

— Ох, — всхлипнула Мигнариал, — ox, ox…

Уронив голову на стол, на котором лежала мертвая кошка, девушка зарыдала.

Ганс погладил Мигнариал по затылку. Прищурившись, он смотрел на восковую табличку и на криво нацарапанное на ней слово. Он слишком часто видел это слово прежде и не мог не узнать его — даже если бы Мигнариал не произнесла его вслух.

— Санктуарий, — промолвил Ганс. — Проклятье. Санктуарий! Монеты свидетельствуют, что двое этих поганых насильников еще живы. А Радуга.., я хотел сказать, Шурина.., она сообщила нам, где их искать — в Санктуарий. Я мстительный, Мигни, и я люблю этих котов. Это вопрос чести и правосудия. Проклятье! Я..., я возвращаюсь в Санктуарий, Мигни!