JК
Огненная река :: Угрюмова Виктория
Страница: 499 из 539 – Римуски выворачивал огромныекамни, заваливая ими тело пса.
– Ей пришлось убить Тода, – сказал Барнаба. – Я сам видел. А после этого она как с ума сошла. Нацепила побрякушку и пошла мечами косить.
– Это было страшно, – согласился Куланн. Он обвел глазами поле битвы. Поле избиения хассасинов.
– Страшно... – повторил, содрогаясь от увиденного.
– Она возвращается, – тронул его за руку Могаллан. – Я уже вижу ее.
Куланн не повернулся, но напрягся так, что огромные мышцы взбугрились под его опаленной кожей с потеками крови.
– И что?
– Идет пешком, – докладывал Могаллан, – коня ведет в поводу. Талисман, наверное, на ней – что-то блестит. А в руках несет какой-то мешок.
– Солнце заходит, – невпопад заметил Номмо.
Она несла отрубленную голову Чаршамбы Нонгакая.
Заходящее солнце поглаживало лучами обожженную кожу Нда-Али, окрашивая ее в ровный розовый цвет. Талисман Джаганнатхи полыхал алым на вздымающейся груди великой Богини Истины. Она тяжело вскарабкалась по осыпавшимся камням, выбралась на площадку перед пещерой и швырнула голову Чаршамбы в ее распахнутую пасть. Затем села на какой-то особенно неудобный камень и уронила голову в ладони.
Друзья осторожно окружили ее, с опаской поглядывая на талисман. Но Каэ никого не видела. Она оплакивала тех, кто уже никогда не откроет глаза, не сможет заговорить. Тех, кто погиб в Хартуме, в океане Локоджа, на горе Нда-Али; павших в Джералане и разбившихся в горах Онодонги.
– Ей пришлось убить Тода, – сказал Барнаба. – Я сам видел. А после этого она как с ума сошла. Нацепила побрякушку и пошла мечами косить.
– Это было страшно, – согласился Куланн. Он обвел глазами поле битвы. Поле избиения хассасинов.
– Страшно... – повторил, содрогаясь от увиденного.
– Она возвращается, – тронул его за руку Могаллан. – Я уже вижу ее.
Куланн не повернулся, но напрягся так, что огромные мышцы взбугрились под его опаленной кожей с потеками крови.
– И что?
– Идет пешком, – докладывал Могаллан, – коня ведет в поводу. Талисман, наверное, на ней – что-то блестит. А в руках несет какой-то мешок.
– Солнце заходит, – невпопад заметил Номмо.
Она несла отрубленную голову Чаршамбы Нонгакая.
Заходящее солнце поглаживало лучами обожженную кожу Нда-Али, окрашивая ее в ровный розовый цвет. Талисман Джаганнатхи полыхал алым на вздымающейся груди великой Богини Истины. Она тяжело вскарабкалась по осыпавшимся камням, выбралась на площадку перед пещерой и швырнула голову Чаршамбы в ее распахнутую пасть. Затем села на какой-то особенно неудобный камень и уронила голову в ладони.
Друзья осторожно окружили ее, с опаской поглядывая на талисман. Но Каэ никого не видела. Она оплакивала тех, кто уже никогда не откроет глаза, не сможет заговорить. Тех, кто погиб в Хартуме, в океане Локоджа, на горе Нда-Али; павших в Джералане и разбившихся в горах Онодонги.