JК
Окаянный груз :: Русанов Владислав
Страница: 25 из 86Нет, Господь миловал…
Кашляя и чихая — видно, тоже вдосталь пылищи наглотался — из королевской опочивальни выбрался Каспер Штюц — лейб-лекарь его величества Витенежа, короля Великих и Малых Прилужан, заступника Морян и владыки Грозинецкогокняжества. Знахарь и целитель, уроженец Руттердаха, окончивший тамошнюю, знаменитую на весь свет Академию, сильно сутулился и суетливо потирал руки. Под его глазами набрякли пухлые сливовые мешки, выдающие крайнюю усталость Штюца. Еще бы! Вот уже с начала первого весеннего месяца сокавика, лейб-лекарь спал где попало и сколько получится.
— Ну, как его величество? — Зджислав, кряхтя, поднял с приземистой лавки грузное тело, одернул на круглом животе так и норовящий задраться жупан, забросил за спину рукава малинового кунтуша.
Каспер Штюц подслеповато прищурил красные с недосыпу глаза, зевнул, ворчливо протянул:
— Как-как… Да никак… Десятый день между жизнью и смертью.
Пан подскарбий горько вздохнул и обернулся к застывшему рядом с ним польному гетману Малых Прилужан — пану Чеславу князю Купищанскому — видишь, мол, что делается. Высокий — мало не три аршина, широкоплечий пан Чеслав тряхнул седеющим чубом, провел большим пальцем по рукоятке сабли-зориславки, то есть выкованной и заточенной в первый раз еще при короле Зориславе, лет сто пятьдесят тому назад. Развел руками. Пробасил гулко, как в бочку:
— Чем же помочь можно, пан Каспер? Приказывай, судьба королевства в твоих руках нынче.
Лейб-лекарь недоумевающе моргнул:
— Так-так. Издалече, видно, пан, а?
Чеслав кивнул, а подскарбий поспешил подтвердить:
— Из самого Уховецка. По моему письму прибыл.
— Да уж.
Кашляя и чихая — видно, тоже вдосталь пылищи наглотался — из королевской опочивальни выбрался Каспер Штюц — лейб-лекарь его величества Витенежа, короля Великих и Малых Прилужан, заступника Морян и владыки Грозинецкогокняжества. Знахарь и целитель, уроженец Руттердаха, окончивший тамошнюю, знаменитую на весь свет Академию, сильно сутулился и суетливо потирал руки. Под его глазами набрякли пухлые сливовые мешки, выдающие крайнюю усталость Штюца. Еще бы! Вот уже с начала первого весеннего месяца сокавика, лейб-лекарь спал где попало и сколько получится.
— Ну, как его величество? — Зджислав, кряхтя, поднял с приземистой лавки грузное тело, одернул на круглом животе так и норовящий задраться жупан, забросил за спину рукава малинового кунтуша.
Каспер Штюц подслеповато прищурил красные с недосыпу глаза, зевнул, ворчливо протянул:
— Как-как… Да никак… Десятый день между жизнью и смертью.
Пан подскарбий горько вздохнул и обернулся к застывшему рядом с ним польному гетману Малых Прилужан — пану Чеславу князю Купищанскому — видишь, мол, что делается. Высокий — мало не три аршина, широкоплечий пан Чеслав тряхнул седеющим чубом, провел большим пальцем по рукоятке сабли-зориславки, то есть выкованной и заточенной в первый раз еще при короле Зориславе, лет сто пятьдесят тому назад. Развел руками. Пробасил гулко, как в бочку:
— Чем же помочь можно, пан Каспер? Приказывай, судьба королевства в твоих руках нынче.
Лейб-лекарь недоумевающе моргнул:
— Так-так. Издалече, видно, пан, а?
Чеслав кивнул, а подскарбий поспешил подтвердить:
— Из самого Уховецка. По моему письму прибыл.
— Да уж.