JК
Операция Шасть! :: Журавлев Евгений
Страница: 45 из 87 – Муромский похлопал себя по широченной груди, где, судя по объему, многое могло разместиться. – А не там, где вы, богопротивные, полагаете. Не в репе и не в репице, стало быть!
Леха, услыхав столь великую истину, даже перестал метать в себя корм и, пригорюнившись, хватанул еще водки. Машинально.
– Что ж мы, такие-сякие, несчастные да бесхозные! И сами-то альфонсы не альфонсы. И живем-то с приживалками не приживалками.
– Тебя окрутят, а ты не женись! – Несгибаемый философ Никита достал «Беломор» и вопросительно посмотрел на хозяина.
Тот отрицательно покачал головой:
– Все, что угодно, мужики, вплоть до свального греха с пришлыми сестренками. Но табачища дымного – ни-ни! Лешка вон знает, сам не курю, и воздух стараюсь держать чистым хотя бы у себя в хате. Да и курите-то, срамота глядеть, чистую бормотуху. Ну что ты трясешь «ронсоном», пижон? А ты, Попчик! Можно сказать, конструкторский гений, без пяти минут нобелевский лауреат, а сколько тебя помню, одну «Приму» смолишь! Примат ты и есть примат. Марш вон в кусты, в овсы. Или… эх, гулять, так широко. Загаживайте мой озонированный балкон, чего там!
Ничуть не пристыженные хозяйской тирадой курцы-огурцы, пряча лукавые усмешки – Никита в усы, Леха в кулак, – двинулись на балкон.
Илья почесал репу, да и мотнул следом.
На балконе Добрынин вытянул из пачки нестандартно длинную папиросину, зачем-то понюхал и плавно помахал перед носом Муромского наподобие дирижера-любителя.
Леха, услыхав столь великую истину, даже перестал метать в себя корм и, пригорюнившись, хватанул еще водки. Машинально.
– Что ж мы, такие-сякие, несчастные да бесхозные! И сами-то альфонсы не альфонсы. И живем-то с приживалками не приживалками.
– Тебя окрутят, а ты не женись! – Несгибаемый философ Никита достал «Беломор» и вопросительно посмотрел на хозяина.
Тот отрицательно покачал головой:
– Все, что угодно, мужики, вплоть до свального греха с пришлыми сестренками. Но табачища дымного – ни-ни! Лешка вон знает, сам не курю, и воздух стараюсь держать чистым хотя бы у себя в хате. Да и курите-то, срамота глядеть, чистую бормотуху. Ну что ты трясешь «ронсоном», пижон? А ты, Попчик! Можно сказать, конструкторский гений, без пяти минут нобелевский лауреат, а сколько тебя помню, одну «Приму» смолишь! Примат ты и есть примат. Марш вон в кусты, в овсы. Или… эх, гулять, так широко. Загаживайте мой озонированный балкон, чего там!
Ничуть не пристыженные хозяйской тирадой курцы-огурцы, пряча лукавые усмешки – Никита в усы, Леха в кулак, – двинулись на балкон.
Илья почесал репу, да и мотнул следом.
На балконе Добрынин вытянул из пачки нестандартно длинную папиросину, зачем-то понюхал и плавно помахал перед носом Муромского наподобие дирижера-любителя.