JК
Операция Шасть! :: Журавлев Евгений
Страница: 7 из 87Не сменилось и название «Купание трех богатырей. Hard day's night». [1]
Бывало, иному посетителю галереи становилось невдомек – где же, шорт побьери, пресловутые купальщики? И тогда случившийся поблизости экскурсовод начинал разглагольствовать о суровой цензуре, царившей в период написания картины. Звучало это примерно так:
«В условиях жесточайшего монархического контроля изображение нагих прекрасных мужских тел считалось пропагандой свального греха и приравнивалось к гомосексуальному террористическому акту. Это потом уже, в разнузданную эпоху НЭПа Петров-Водкин со своим „Красным конем“ мог должным образом чувствовать себя на коне. А Васнецову приходилось хитрить и выкручиваться. Подумайте сами, разве мог он написать витязей, плавающих в полном воинском облачении? Они, потопившие непобедимую армаду тевтонских псов-рыцарей, сами не избежали бы подобной участи. А освежиться надо? Отдых после боя. Пивко там, русалки, то-се. Вот и вышел из-под его кисти гениально компромиссный сюжет. Между прочим, нетленный. Много воды утекло, много режимов и видов цензур сменилось, а воображение у зрителя перед этой картиной по-прежнему работает на всю катушку…»
Ну висит картина, и бог с ней. По-прежнему нетленная и неподцензурная. Изменился лишь малюсенький кусочек реальности.
Витязей на полотне не стало.
Даже в умозрительном смысле.
Есть такое понятие «диалектика», прости господи. А где понятие, там и закон.
Бывало, иному посетителю галереи становилось невдомек – где же, шорт побьери, пресловутые купальщики? И тогда случившийся поблизости экскурсовод начинал разглагольствовать о суровой цензуре, царившей в период написания картины. Звучало это примерно так:
«В условиях жесточайшего монархического контроля изображение нагих прекрасных мужских тел считалось пропагандой свального греха и приравнивалось к гомосексуальному террористическому акту. Это потом уже, в разнузданную эпоху НЭПа Петров-Водкин со своим „Красным конем“ мог должным образом чувствовать себя на коне. А Васнецову приходилось хитрить и выкручиваться. Подумайте сами, разве мог он написать витязей, плавающих в полном воинском облачении? Они, потопившие непобедимую армаду тевтонских псов-рыцарей, сами не избежали бы подобной участи. А освежиться надо? Отдых после боя. Пивко там, русалки, то-се. Вот и вышел из-под его кисти гениально компромиссный сюжет. Между прочим, нетленный. Много воды утекло, много режимов и видов цензур сменилось, а воображение у зрителя перед этой картиной по-прежнему работает на всю катушку…»
Ну висит картина, и бог с ней. По-прежнему нетленная и неподцензурная. Изменился лишь малюсенький кусочек реальности.
Витязей на полотне не стало.
Даже в умозрительном смысле.
Есть такое понятие «диалектика», прости господи. А где понятие, там и закон.