JК
Опрокинутый купол :: Буянов Николай
Страница: 106 из 500Так что предупреждаю: узнаю, кто против вякнет…
Мы, само собой, тут же заверили, что «вякать против» никто несобирается.
Глеб в наших компаниях участия не принимал. Ему вообще в этом отношении повезло: хватило ума не втянуться ни во что мало-мальски серьезное. Ему (в отличие от меня!) никогда не приходилось выяснять отношения с населявшими нашу улицу чингачгуками, дрынами, серыми и иже с ними. Я-то, словно волчонок в стае, спал и видел, как бы занять подобающее место под солнцем, а Глеб… Жил вроде как все: играл, дрался, иногда – не чаще и не реже прочих – приносил двойки из школы. И все равно, было в нем нечто… То, что не позволяло ставить его в один ряд с нами.
– Разве у Вайнцмана нет детей? – спросил я.
Глеб покачал головой.
– Только ученики. Когда-то был женат, но они развелись. На почве, так сказать, любви к Родине: она хотела в Израиль, а Яков уперся. Хочу, мол, представление досмотреть до конца.
– Удивительно.
– Да уж… Представление лучше всего смотреть из зрительного зала, а не со сцены, где и свет в глаза, и жарко, и занавес того и гляди на голову упадет.
Коротко пропищал телефон на тумбочке. Я вынул себя из кресла и снял трубку. Настроение резко упало. Глеб повернулся и посмотрел на меня, стараясь, видимо, уловить разговор. Конечно, не уловил, но по моему лицу понял, что холостяцкий «мальчишник» откладывается на неопределенный срок. .
– А почему сегодня не было кабана? – спросил я.
– Ты о чем?
– О кабане, который напал на княгиню. Я видел, как снимали только мертвую тушу.
– Ну ты даешь.
Мы, само собой, тут же заверили, что «вякать против» никто несобирается.
Глеб в наших компаниях участия не принимал. Ему вообще в этом отношении повезло: хватило ума не втянуться ни во что мало-мальски серьезное. Ему (в отличие от меня!) никогда не приходилось выяснять отношения с населявшими нашу улицу чингачгуками, дрынами, серыми и иже с ними. Я-то, словно волчонок в стае, спал и видел, как бы занять подобающее место под солнцем, а Глеб… Жил вроде как все: играл, дрался, иногда – не чаще и не реже прочих – приносил двойки из школы. И все равно, было в нем нечто… То, что не позволяло ставить его в один ряд с нами.
– Разве у Вайнцмана нет детей? – спросил я.
Глеб покачал головой.
– Только ученики. Когда-то был женат, но они развелись. На почве, так сказать, любви к Родине: она хотела в Израиль, а Яков уперся. Хочу, мол, представление досмотреть до конца.
– Удивительно.
– Да уж… Представление лучше всего смотреть из зрительного зала, а не со сцены, где и свет в глаза, и жарко, и занавес того и гляди на голову упадет.
Коротко пропищал телефон на тумбочке. Я вынул себя из кресла и снял трубку. Настроение резко упало. Глеб повернулся и посмотрел на меня, стараясь, видимо, уловить разговор. Конечно, не уловил, но по моему лицу понял, что холостяцкий «мальчишник» откладывается на неопределенный срок. .
– А почему сегодня не было кабана? – спросил я.
– Ты о чем?
– О кабане, который напал на княгиню. Я видел, как снимали только мертвую тушу.
– Ну ты даешь.