Лев в долине   ::   Питерс Элизабет

Квибелл переводил больной взгляд с Эмерсона, как всегда подставлявшего макушку беспощадному солнцу, на меня, а с меня на Рамсеса, возившегося с кошкой.

Впрочем, недаром я говорила, что за пугающими манерами Эмерсона скрывается доброе сердце. Когда Квибелл взял у Селима бутылочку рвотного корня и кое-какие еще снадобья, Эмерсон разрешил ему заглядывать к нам по любой надобности, самолично усадил на осла и велел одному из наших людей проводить беднягу.

– Для Питри прогулка в шесть миль – сущий пустяк, – сказал он, похлопав молодого человека по спине с таким сокрушительным дружелюбием, что тот едва не выпал из седла. – Как и для меня: я хоть десять миль пройду – и не замечу. Но вы, дружище, слишком ослабли. Уверены, что не хотите немного отдохнуть? Порадуете миссис Эмерсон – она мечтает вас уложить и напичкать лекарствами.

– Очень вам благодарен, профессор, но мне надо немедленно возвращаться. Я не единственный больной в нашей экспедиции.

– Кажется, в этом году с профессором Питри работает молодая дама? – спросила я.

Квибелл покраснел, вернее, его щеки приобрели совершенно противоестественный цвет – смесь свекольного и огуречного оттенков.

– Целых три, – уточнил он. – Моя сестра и... еще две дамы. Ради нее, то есть ради них, я и пришел.

И Квибелл затрусил прочь. Приставленный к нему египтянин зашагал рядом. Когда они скрылись из виду, я повернулась к Эмерсону:

– Ему совсем худо. Наверное, мне придется побывать в Саккаре. Ведь там маются три молодые женщины...