Анук, mon amour...   ::   Платова Виктория

– А вы большой шутник, сахиб, – смех араба слишком уж подобострастен. – Большой, большой шутник!

– А мне нравятся ваши татуировки, Али. Они самые настоящие.

– Вы можете заходить в любое время, чтобы посмотреть на них. А если еще и что-нибудь купите – Али будет просто счастлив.

Не переставая смеяться, Али протягивает мне раскрытые ладони. Неизвестные мне буквы и символы на месте, части растительного орнамента – тоже. У Акрама я видел еще и птицу, и – кажется – морскую раковину, да и сам рисунок менялся прямо у меня на глазах, Али же гораздо более консервативен. Не успеваю я подумать об этом, как арабская (или финикийская? или хеттская?) вязь закручивается спиралями и устремляется прямо к центру – синхронно на обеих руках; ее как будто всасывают в себя две воронки. На долю секунды ладони Али кажутся мне абсолютно чистыми, абсолютно девственными, – но только на долю секунды. Две маленькие сверхновые взрываются снова, узор сменился.

JOB

Восхитительная латиница, точно такую же я видел на картине в букинистическом. Все три буквы, собранные в одно библейское слово «JOB».

– Что здесь написано, Али? – я не слышу собственного голоса. – Что это может означать?

– Откуда же мне знать, сахиб.

– А кто знает?

– Кто написал, – Али снова хохочет, запрокинув голову, я вижу, как трясется его кадык. – Вот видите, я тоже умею шутить, сахиб.

– Да. Это точно.