Анук, mon amour...   ::   Платова Виктория

Иначе я рискую получить жизнеописание подвигов сосункового деда, соратника де Голля и личного друга генерала Монтгомери, не иначе.

– Хозяин теперь я.

– Значит, букинистического здесь больше не будет?

– Скорее всего.

– А книги? Куда вы их денете?

– Еще не знаю.

Самураишка из «Ламартин Опера» криво улыбается: уж он-то наверняка бы знал, что делать с книгами. Неизвестно, чем он занимался там, на втором этаже, быть может, так же касался корешков, как и сейчас, и здесь – на первом. Линн, вот кто бы оценил этот (почти бессознательный) жест по достоинству. Я – не Линн, оценить красоту жеста или его бесстыдство я не в состоянии; по мне так от него за версту прет бестолковой возней на заднем ряду в кинотеатре, расстегнутыми пуговицами на джинсах и блузке, волосами, забившимися в рот. Самураишка не просто касается корешков книг, он их лапает, так, по крайней мере, это выглядит со стороны.

Я несправедлив.

Я несправедлив хотя бы потому, что самим книгам это нравится, они так и льнут к пальцам сосунка, я отчетливо это вижу.

– Вы не любите книги, правда?

– Почему?

– Откуда же мне знать – почему? – Гостиничный наглец с трудом отлипает от полок. – Не любить книги – большая ошибка.

– Неужели?

– Человеческая судьба – не что иное, как последовательность прочитанных книг…

– Букинистического здесь больше не будет. В любом случае. – Не хватало еще мне философствований с заднего ряда кинотеатра.

Жаль.