Орфей и Ника (Око силы 2-3)   ::   Валентинов Андрей

- Чернявый коснулся его ладони и чуть не вскрикнул: - Рука! У вас рука... Ах да... Он и забыл об этом. После выхода из вольницы майор старался избегать рукопожатий... - Что, холодная? Извините, Прохор, запамятовал. У меня вообще сейчас обычная температура - тридцать пять и девять. Увы... Теперь Прохор вновь смотрел на него с плохо скрытым страхом. - Вы, это, выздоравливайте, товарищ майор... Чего же врачи - не помогают? Ведь это... - Обещают помочь. - Он уже знал, что на ощупь его рука холодна, как у трупа... - Ну, я пошел, товарищ майор... - Чернявый быстро кивнул, и майор вдруг подумал, что у Прохора такой вид, будто он действительно простился с покойником. - Погодите, старший лейтенант... Скажите, когда мы вместе служили... мы... не ссорились? - Нет, - на губах Карабаева мелькнула грустная улыбка. - Товарищ старший лейтенант Пустельга - он был... То есть... Извините, товарищ майор... Карабаев вновь кивнул и быстро пошел обратно, в сторону переулка. Последняя фраза ударила больно: "был!" Для Прохора Карабаева Сергей Пустельга был мертв. А тот, с кем пришлось разговаривать, всего лишь похожий на него, вдобавок очень странный и подозрительный сотрудник НКГБ, с которым нечего обсуждать прошлое. Майор отвернулся, бездумно глядя на равнодушную серую гладь реки. Вот он и узнал - даже больше, чем надеялся. Никакой он не Павленко, и напрасно он запоминал свою фамилию, которую и сочинили-то, похоже, второпях. Он Пустельга Сергей Павлович, бывший работник НКВД, с которым что-то случилось в ноябре прошлого, от рождества Христова 1937 года.