JК
Ось времен :: Каттнер Генри
Страница: 35 из 161Все они не имели дляменя никакого смысла. Все, кроме одного. Но затем это одно стало для меня совершенно определенным.
– Нет, не все, – сказал я.
– Почему?
– Простите, если я употребляю вульгаризм, – язвительно ответил я. – У вас, по-моему, не все дома, но со мной-то все в порядке. Я никуда не собираюсь. Я знаю, где мне хорошо. Джерри Кортленд собирается твердо стоять обеими ногами на своей собственной временной оси. Я напишу о вас, мистер Де Калб, самый лучший очерк в мире, но в ваши сумасшедшие авантюры я не собираюсь вмешиваться. Ясно?
Он ухмыльнулся.
– Ты ввяжешься, Кортленд, ввяжешься!
6. Мозг военного человека
У шестидесятилетнего полковника Харрисона Мюррея была прекрасная фигура военного, и он этим очень гордился. Но иногда он забывал распрямлять плечи, выпячивать грудь, втягивать живот, и он постепенно становился обычным сутулым стариком – пока снова не вспоминал, что он военный.
На лице его всегда была недовольная гримаса, оно как бы состояло из скошенных плоскостей. Голос полковника был неожиданно тонким, и становился еще выше, когда он злился. А злился он практически всегда. И сейчас он тоже был зол.
– Если человек родился идиотом, то ему уже ничем не поможешь, Де Калб, – сказал он. – Но, к счастью, мы не все идиоты. Вы должны бросить все свои побочные работы и перейти к основной. Вы же согласились сотрудничать с Министерством Обороны… – он бросил на меня быстрый осторожный взгляд.
– Нет, не все, – сказал я.
– Почему?
– Простите, если я употребляю вульгаризм, – язвительно ответил я. – У вас, по-моему, не все дома, но со мной-то все в порядке. Я никуда не собираюсь. Я знаю, где мне хорошо. Джерри Кортленд собирается твердо стоять обеими ногами на своей собственной временной оси. Я напишу о вас, мистер Де Калб, самый лучший очерк в мире, но в ваши сумасшедшие авантюры я не собираюсь вмешиваться. Ясно?
Он ухмыльнулся.
– Ты ввяжешься, Кортленд, ввяжешься!
6. Мозг военного человека
У шестидесятилетнего полковника Харрисона Мюррея была прекрасная фигура военного, и он этим очень гордился. Но иногда он забывал распрямлять плечи, выпячивать грудь, втягивать живот, и он постепенно становился обычным сутулым стариком – пока снова не вспоминал, что он военный.
На лице его всегда была недовольная гримаса, оно как бы состояло из скошенных плоскостей. Голос полковника был неожиданно тонким, и становился еще выше, когда он злился. А злился он практически всегда. И сейчас он тоже был зол.
– Если человек родился идиотом, то ему уже ничем не поможешь, Де Калб, – сказал он. – Но, к счастью, мы не все идиоты. Вы должны бросить все свои побочные работы и перейти к основной. Вы же согласились сотрудничать с Министерством Обороны… – он бросил на меня быстрый осторожный взгляд.