Личное счастье Нила Кручинина   ::   Шпанов Николай Николаевич

И тут выяснилось ещё одно странное обстоятельство. Когда Кручинин сказал Гордееву о запирательстве Фаншетты, тот был, по-видимому, искренно обижен, даже возмущён. Кручинин предложил ему воспользоваться каким-нибудь доказательством, подтверждающим его присутствие у подруги:

— Взять хотя бы забытые тобою перчатки…

— Какие перчатки? — спросил Вадим.

— Твоя перчатки жёлтой свиной кожи.

Вадим посмотрел на него недоуменно:

— У меня никогда не было таких перчаток.

Друзья долго говорили в ту ночь о Гордееве. И именно во время этой беседы Кручинин вдруг как-то странно поглядел на Грачика отсутствующим взглядом.

— Что с вами? — испуганно спросил тот. — Нил Платоныч, друг дорогой, вы мне окончательно не нравитесь!

— Что? — спросил он, тряхнув головой, будто отгоняя какое-то видение. — Что ты сказал?

— О чем вы сейчас думаете?

Кручинин провёл рукой по лицу.

— Так, пустяки… кое-что вспомнилось… Ничего, ничего, давай-ка лучше займёмся делом. Позвони-ка, пусть пришлют мне сейчас обе карты.

— Какие карты? — с удивлением спросил Грачик.

— Дактилоскопические карты этого самого Семы Кабанчика. Обе карты: ту, что хранилась в архиве, и снятую с трупа после катастрофы.

— Но… сейчас ведь третий час ночи.

— Неужели? — Кручинин недоверчиво поглядел на часы. — Да, действительно… Что ж, придётся поехать туда самому.