Ослиный бальзам   ::   Силецкий Александр

Пока целы, и сами взбодримся немного. - Ладно, - сказал Гуска-Рисовалыцик и встал из-за стола, подперев затылком потолок. Гуску все село знало, от мала до велика. Художник он был и впрямь первостатейный - другого такого на всем белом свете не сыскать. Достаточно ему было взять кусочек угля или кисти с красками и нарисовать что-либо, как тотчас его рисунки оживали и сходили с бумаги в этот мир, наполняя его всякими премудростями и чудесами. Собака, дерево, облако, река - все оживало у Гуски, и все он мог, умело поработав ластиком и красками, обратить друг в друга. Целый час трудился Гуска, разрисовывая стену. И вышла удивительная панорама. Двигались на ней арретинцы с триумфом по городам и весям, шли довольные и решительные, а кругом все трепетали и с упоением кидали шапки вверх, оглашая воздух воплями: "Славься, Аррет! Ай да люди в той стране живут других таких не было и не будет!" - и много разных похвал раздавалось вокруг, а арретинцы непреклонно шагали вперед, били в морду нерасторопным, и счастливы были все. - Вот, - произнес Старейшина, - вот то, что надо. Это я и называю правдой. Тут все зашумели, повскакали с мест, Зуська-Музыкант забил снова в свой барабан, шестьдесят мужчин, старых и молодых, явились в знойный полдень на базарную площадь, и Фимка-Трепач хмельно заорал: - Женщины и дети! Сей же час мы к славе идем! Ступайте домой - собирайте нас в дорогу! Выстроились мужчины в колонну и с гиканьем прошагали на радости не два, а четыре раза - от кабака до околицы и назад, и опять...