JК
Остров Его величества (сборник) :: Максимов Захар
Страница: 13 из 299«Каждому свое» — как было начертано над вратами того чудесного заведения, где мы имели удовольствие встретиться впервые.
— Слушаюсь! — рявкнул человек в черной куртке, но еще долго провожал злым взглядом «герра доктора».
Название места, где доктор Крафке познакомился с незначительным тогда эсэсовцем, ныне штандартенфюрером Райхером, стало символом безысходного кошмара для миллионов, но для Эрнста Крафке оно действительно звучало чудесно. Крафке был ученым и обладал острым аналитическим умом, редкой интуицией, энциклопедическими знаниями, фанатической трудоспособностью. А совесть как таковая виделась ему лишь сковывающим смелый полет мысли анахронизмом.
«На протяжении всей истории человечества более умный и сильный всегда давил более слабого и глупого, — нередко повторял он в беседах с приятелями и сослуживцами. — Поэтому вечно будет существовать элита, которая, если ей это необходимо, ставила и будет ставить над чернью любые угодные ей опыты и эксперименты».
Интуиция всегда точно подсказывала Крафке необходимый для решительных действий момент. Уже на третий день после поджога рейхстага все газеты Германии обошло краткое, энергичное заявление молодого, но уже известного в научных кругах своими теоретическими работами доктора Крафке.
«Научный мир страны сплотился вокруг фюрера, — писал он. — В этот суровый час, когда судьбам страны бросают вызов силы мировой большевистско-еврейской плутократии, ученые великой Германии должны решить, с кем они.
— Слушаюсь! — рявкнул человек в черной куртке, но еще долго провожал злым взглядом «герра доктора».
Название места, где доктор Крафке познакомился с незначительным тогда эсэсовцем, ныне штандартенфюрером Райхером, стало символом безысходного кошмара для миллионов, но для Эрнста Крафке оно действительно звучало чудесно. Крафке был ученым и обладал острым аналитическим умом, редкой интуицией, энциклопедическими знаниями, фанатической трудоспособностью. А совесть как таковая виделась ему лишь сковывающим смелый полет мысли анахронизмом.
«На протяжении всей истории человечества более умный и сильный всегда давил более слабого и глупого, — нередко повторял он в беседах с приятелями и сослуживцами. — Поэтому вечно будет существовать элита, которая, если ей это необходимо, ставила и будет ставить над чернью любые угодные ей опыты и эксперименты».
Интуиция всегда точно подсказывала Крафке необходимый для решительных действий момент. Уже на третий день после поджога рейхстага все газеты Германии обошло краткое, энергичное заявление молодого, но уже известного в научных кругах своими теоретическими работами доктора Крафке.
«Научный мир страны сплотился вокруг фюрера, — писал он. — В этот суровый час, когда судьбам страны бросают вызов силы мировой большевистско-еврейской плутократии, ученые великой Германии должны решить, с кем они.