Арена мрака   ::   Пьюзо Марио

И он ненавидел всех этих мам, и пап, и сестер, и братьев, и любимых, и жен, которых он лицезрел в газетах и в кинохронике, в иллюстрированных журналах, — они получали медали за своих убитых сыновей, за своих мертвых героев; и он ненавидел их гордые улыбки и гордые рыдания — чем не замечательный наряд по случаю демонстрации своего подлинного горя, мучительного, но и сладостного от проявления собственных страданий, и все эти торжественные лица высокопоставленных сановников в ослепительно белых рубашках и черных галстуках; и он представлял себе, как все то же самое происходит повсюду в мире, и возлюбленные врагов тоже получают такие же медали за своих мертвых сыновей и героев и плачут и улыбаются столь же мужественно, получая взамен блестящий металлический диск в атласной коробочке, — и вдруг в его воспаленном мозгу возникло видение чудовищно растолстевших сытых червей, подъемлющих свои белые пустые головки, чтобы поклониться официальным лицам, и матерям, и отцам, и братьям, и возлюбленным…

Но их нельзя осуждать, ибо наше дело правое: и это правда, думал он, но как же Фриц? Это же был несчастный случай, просто несчастный случай. И все простят и его, и сановников, удостоивших его награды, и его мать, и Альфа, и Глорию.

Все они могут сказать: ну а что же ты мог поделать? И черви его тоже простят. Гелла поплакала, но и она смирилась, потому что у нее, кроме него, никого нет. И он не мог обвинять никого, но — только не надо меня учить, что хорошо, что плохо, только не говори, что я должен читать их письма, только не говори, что я должен вежливо улыбаться всякому подонку, который оказывает мне услуги или просто здоровается.