Арестант   ::   Константинов Андрей

Еще в адресе, где изымали ствол, Блинов почувствовал искру высокого напряжения, проскочившую между Чайковским и Обнорским, уловил какую-то фальшь в поведении майора. Что-то такое, за что трудно зацепиться… У нормального опера есть чутье на такие вещи… Трудно зацепиться, но что-то там было…

— Можно, — кивнул Блинов. И подумал, что Федорычу хорошо: он холостяк, никто его за запах не пилит.

— Хорошо тебе, Федорыч… ты холостяк. А меня вот Лорка, как приду подшофе…

— Да, мне хорошо, — перебил Чайковский. — Вот от тебя жена уйдет — и тебе хорошо будет.

Блинов промолчал, он не мог понять, шутит майор или нет. Чайковский произнес свою реплику совершенно бесстрастно… Но что-то за этим стояло. Блинов промолчал. Они взяли в кооперативном ларьке пол-литра, две бутылки «Балтики» и плавленый сырок. Заодно сделали внушение стайке нетрезвых юнцов, которые били стекла трамвайной остановки. И снова Блинов отметил какое-то особое ожесточение Чайковского. Салагам достаточно было отвесить несколько затрещин, но майор бил по-настоящему, в полную силу… Да, дела!

Они просидели почти час в салоне восьмерки около подъезда старшего лейтенанта. Выпили, поболтали… Основной темой разговора был выстрел в Никиту Кудасова. В оценке происшедшего опера проявили единодушие: беспредел. Отвечать нужно аналогично… Дружно поругали начальство — от своего гувэдэшного до кремлевских блядей.

Сашке показалось, что майор отошел.