Арестант   ::   Константинов Андрей

Самый простой заключался в том, что лак лили на морозе тонкой струйкой на стальной лом — все неспиртовые компоненты замерзали, а спирт стекал в подставленную емкость. Оперчасть активно выявляла нарушителей, но чимергес все равно перегоняли. Даже после очистки холодом спирт вонял, как химический завод по производству гуталина. В больших количествах он разрушал почки и зрение… Все равно пили. Иногда оперчасть обнаруживала емкости с брагой изымала запрещенный сахар и дрожжи. Зона готовилась к Новому году. Размечтавшись, осужденные даже поговаривали об амнистии. Понимали, что для многих из них никакой амнистии не будет, но-а вдруг? Все-таки девяносто шестой год — год выборов президента.

Андрей откатил тележку в сторону и взялся за другую. Норма за смену составляла девяносто отливок. Он подвез тележку к печи.

В столовой Зверев встретил Адама — бригадира-чеченца из черной литейки. Сел рядом, достал из специального чехольчика на поясе стальную ложку. Не торопясь начал есть.

— Как там мой крестник, Адам? — спросил Сашка.

— Обнорский-то?

— Он самый.

— Вкалывает, как сто китайцев. Выносливый черт, хоть и хромой.

— Да ну? Он же из интеллигентов… журналист! Адам отломил кусок белого хлеба, ответил:

— Вот тебе и журналист. Пашет, как заведенный. Я его, как договаривались, на самую тяжелую работу ставлю… перевоспитываю трудом.

Адам хохотнул, но Зверев не поддержал.

— Ну, а вообще-то, что он за человек?

— Вроде нормальный. С юмором, в шиш-беш играет не худо. Твой, кстати, земляк.