Когда Вай принесла ему из кухни стакан со своим новым приобретением, он понял, что страх прошел. Он решил, что лучше страдать галлюцинациями, чем наблюдать, как настоящий палец высовывается из слива раковины — живой, указующий во все стороны.
Говард опять уселся на стул. Когда Алекс Требек объявил тему последней суперигры — шестидесятые годы, он задумался над тем, что ему было известно из различных телепередач: галлюцинации бывают у людей, страдающих либо а) эпилепсией, либо б) опухолью мозга. И таких передач он помнил немало.
— Знаешь, — сказала Вай, возвращаясь в комнату с двумя стаканами пива, — не нравятся мне вьетнамцы, которые держат этот магазин. И, наверное, никогда не понравятся. По-моему, они подлые.
— Ты видела, чтобы они делали что-нибудь подле? — спросил Говард. Он и сам считал, что супруги Ла какие-то не такие… но сегодня это его мало волновало.
— Нет, — ответила Вай, — не видела. Тем более они подозрительные. И еще они все время улыбаются. Отец меня всегда учил: «Нельзя доверять улыбающемуся мужчине. И еще он говорил… Говард, с тобой все в порядке?
— Что он говорил? — спросил Говард, делая слабую попытку вернуться на землю.
— Очень мило, дорогой, ты бледный, как молоко. Что с тобой? Тебе плохо?
«Нет, — хотелось сказать ему, — мне не плохо — это слишком мягко сказано. Я думаю, нет ли у меня эпилепсии или опухоли в мозгу, Вай, -может от этого стать плохо?»
— Наверное, заработался, — сказал он.. — Сколько ставите?
О'Бэннион минутку подумал… затем, схватившись за крышку унитаза, обречено сказал: