JК
Пассажиры с пурпурной карточкой :: Фармер Филип Хосе
Страница: 38 из 113А то я усомнился на секунду, уж так ты раскудахтался по поводу ребенка.
– Ребенок – это чудо, способное поколебать секстильоны неверных.
– Даже и не знаю, что можно возразить. Но разве ты не в курсе, что дядя Сэм прожужжал нам все уши, ведя пропаганду за снижение рождаемости. Ты как с неба только что свалился.
– Дед, мне пора идти.
Чиб целует Старика и возвращается в свою комнату, чтобы закончить последнюю картину. Дверь по-прежнему отказывается узнавать его, и Чиб звонит в госоргановскую мастерскую, где ему отвечают, что все специалисты на Фестивале народного творчества. Он покидает дом в полном бешенстве. Флаги пузырятся, воздушные шарики трепыхаются под напором искусственного ветра, усиленного по случаю праздника, а около озера играет оркестр.
Старик наблюдает в перископ за удаляющимся Чибом.
– Бедный малый! Его боль становится моей болью. Он хочет ребенка, и у него внутри сердце разрывается, потому что бедняжка Бенедиктина собирается сделать аборт. Отчасти его страдание вызвано тем, что он, сам того не сознавая, ставит себя на место обреченного младенца. Его собственная мать делала бесконечные – ну, скажем, многочисленные аборты. Только благодаря Божьему провидению он не стал одним из тех выкидышей, частицей небытия. Он хочет, чтобы этому ребенку тоже повезло. Но что он может сделать? Ничего. Есть еще одно чувство, его разделяют вместе с ним очень многие в этом мире. Он сознает, что запутался в жизни или что-то ее искорежило.
– Ребенок – это чудо, способное поколебать секстильоны неверных.
– Даже и не знаю, что можно возразить. Но разве ты не в курсе, что дядя Сэм прожужжал нам все уши, ведя пропаганду за снижение рождаемости. Ты как с неба только что свалился.
– Дед, мне пора идти.
Чиб целует Старика и возвращается в свою комнату, чтобы закончить последнюю картину. Дверь по-прежнему отказывается узнавать его, и Чиб звонит в госоргановскую мастерскую, где ему отвечают, что все специалисты на Фестивале народного творчества. Он покидает дом в полном бешенстве. Флаги пузырятся, воздушные шарики трепыхаются под напором искусственного ветра, усиленного по случаю праздника, а около озера играет оркестр.
Старик наблюдает в перископ за удаляющимся Чибом.
– Бедный малый! Его боль становится моей болью. Он хочет ребенка, и у него внутри сердце разрывается, потому что бедняжка Бенедиктина собирается сделать аборт. Отчасти его страдание вызвано тем, что он, сам того не сознавая, ставит себя на место обреченного младенца. Его собственная мать делала бесконечные – ну, скажем, многочисленные аборты. Только благодаря Божьему провидению он не стал одним из тех выкидышей, частицей небытия. Он хочет, чтобы этому ребенку тоже повезло. Но что он может сделать? Ничего. Есть еще одно чувство, его разделяют вместе с ним очень многие в этом мире. Он сознает, что запутался в жизни или что-то ее искорежило.