JК
Пасынок судьбы :: Русанов Владислав
Страница: 66 из 362 – Почем мне знать, что не разбойник беглый?
Олешек откашлялся. Пробежал пальцами по струнам. Звучно провозгласил:
– Я шпильман, сиречь странствующий музыкант и поэт, Олешек из Мариенберга по прозванию Острый Язык. Хочешь, спою про тебя песню?
– Очень надо! – перекосился молодой, но тут же взялся за свое. – Чем докажешь, что шпильман?
– Мне, в отличие от пана рыцаря, за которого я, кстати, ручаюсь, гораздо проще доказать свою правоту.
– Это еще… – Получив от старшего локтем под ребра, молодой стражник запнулся и притих.
– Почему, хочешь ты спросить? – Музыкант взял подряд три сложных аккорда. Годимир заметил про себя, что не сумел бы так лихо выкрутить пальцы даже за поцелуй Марлены из Стрешина. – Да потому, что пану рыцарю, отстаивая свои права, нужно накостылять вам по шее, чтоб вы прочувствовали разницу между благородным воином, посвятившим искусству сражения всю свою жизнь, и вами, вчера еще телят пасшими с хворостинкой и без штанов. А мне же достаточно просто исполнить балладу или канцону. Ясно?
– Что-то ты говорливый чересчур. – Седоусый покрепче перехватил древко алебарды, поглядывая на рыцаря с подозрением – а ну как и вправду примется тузить их ни за что, ни про что?
– Погоди, Олешек, – Годимир решил брать переговоры в свои руки, а то как бы языкатый шпильман и впрямь не довел простую беседу до потасовки. С него станется… Когда начинает язвить, обо всем забывает. И об осторожности в первую очередь. – Я и вправду рыцарь. В двенадцатом поколении.
Олешек откашлялся. Пробежал пальцами по струнам. Звучно провозгласил:
– Я шпильман, сиречь странствующий музыкант и поэт, Олешек из Мариенберга по прозванию Острый Язык. Хочешь, спою про тебя песню?
– Очень надо! – перекосился молодой, но тут же взялся за свое. – Чем докажешь, что шпильман?
– Мне, в отличие от пана рыцаря, за которого я, кстати, ручаюсь, гораздо проще доказать свою правоту.
– Это еще… – Получив от старшего локтем под ребра, молодой стражник запнулся и притих.
– Почему, хочешь ты спросить? – Музыкант взял подряд три сложных аккорда. Годимир заметил про себя, что не сумел бы так лихо выкрутить пальцы даже за поцелуй Марлены из Стрешина. – Да потому, что пану рыцарю, отстаивая свои права, нужно накостылять вам по шее, чтоб вы прочувствовали разницу между благородным воином, посвятившим искусству сражения всю свою жизнь, и вами, вчера еще телят пасшими с хворостинкой и без штанов. А мне же достаточно просто исполнить балладу или канцону. Ясно?
– Что-то ты говорливый чересчур. – Седоусый покрепче перехватил древко алебарды, поглядывая на рыцаря с подозрением – а ну как и вправду примется тузить их ни за что, ни про что?
– Погоди, Олешек, – Годимир решил брать переговоры в свои руки, а то как бы языкатый шпильман и впрямь не довел простую беседу до потасовки. С него станется… Когда начинает язвить, обо всем забывает. И об осторожности в первую очередь. – Я и вправду рыцарь. В двенадцатом поколении.