Павана   ::   Робертс Кит

— Так покорись же; покорись не мне, но воле Христа, ибо ты в руце того, кто поработил тебя кресту. Трепещи его гнева…

Комната наполнилась громовым бряцанием. Маргарет опрокинулась в ночь.

Темноту прорезал скрипучий и отчетливый голос.

— Маргарет! Маргарет! Чуть погодя опять:

— Сию же минуту иди сюда!..

Можно было не обращать внимания — до третьего оклика:

— Маргарет Белинда Стрэндж…

Таинственное упоминание второго имени никогда не следует пропускать мимо ушей. Это значит напроситься на встрепку и отпра виться спать без ужина — мука мученическая в такую ясную летнюю ночь.

Девчушка стояла на цыпочках, уцепившись пальчиками за край столешницы. Поверхность стола начиналась в дюйме от ее носа — волокнистое дерево засалено, лоснится и кажется волшебным, потому что на нем лежат волшебные взрослые вещи.

— Дядюшка Джесс, а что ты делаешь?

Ее дядя отложил ручку, провел ладонью по все еще густым черным волосам, поседевшим лишь у висков, и надвинул на переносицу очки в стальной оправе. Затем прогремел:

— Деньги наживаю!..

Никто бы не взялся сказать, шутит он или нет. Маргарет повела кончиком носика-кнопки.

— Ф-фу!

Деньги — непонятная штуковина, в ее головке они вызывали представление о чем-то громоздком, коричневом, навроде гроссбухов, над которыми колдовал дядя. Чего-то такое далекое, неинтересное, но страшноватое.

— Ф-фу! — Перепачканные пальчики пробежались по краю столешницы.