JК
Павана :: Робертс Кит
Страница: 239 из 335Ей доставляло извращенное удовольствие воображать себя слепой, которая может узнавать предметы только на ощупь. Сверхчувствительные пальцы скользили по всем углам предмета, переворачивали его, снова ощупывали, угадывали разнородность материала, места теплее и холоднее, как бы рисуя в уме маленькую карту ереси. Первая слеза выкатилась из глаза, проползла дюйм и остановилась. На смуглой коже остался короткий сверкающий след.
Пришел священник — тяжело ступая по лестнице. Отец шествовал перед ним, а войдя, небрежно набросил на дочь одеяло. Покуда отец Энтони разглагольствовал, Бекки держала под боком зажатый кулак. Она лежала неподвижно, лицом вниз, зная, что неподвижность и терпение — ее лучшее и единственное оружие. Священник явился в сумерках, а ушел только глубокой ночью.
Оставшись одна, Бекки в темноте поднесла вещицу к лицу, прижала к щеке. От нее шел слегка одуряющий еретический запах — воска, бакелита и меди. Бекки опять нежно погладила ее — чудилось, что пока эта вещь у нее в руке, она может в любой момент вызвать Белый Корабль, который унесет ее в новое путешествие…
В последующие дни солнце не было видно за тучами. Бекки лежала на скалах и наблюдала, как яхта то заходит в залив, то куда-то уплывает. Теперь ее отделял от Белого Корабля еще больший барьер, нежели до путешествия, — барьер, возведенный ее собственной глупостью.
Она убила крупного омара, медленно, с упоением разодрала его пополам, впиваясь ногтями в панцирь, пока тот не хрустнул. В этот момент Бекки ненавидела и себя, и весь мир.
Пришел священник — тяжело ступая по лестнице. Отец шествовал перед ним, а войдя, небрежно набросил на дочь одеяло. Покуда отец Энтони разглагольствовал, Бекки держала под боком зажатый кулак. Она лежала неподвижно, лицом вниз, зная, что неподвижность и терпение — ее лучшее и единственное оружие. Священник явился в сумерках, а ушел только глубокой ночью.
Оставшись одна, Бекки в темноте поднесла вещицу к лицу, прижала к щеке. От нее шел слегка одуряющий еретический запах — воска, бакелита и меди. Бекки опять нежно погладила ее — чудилось, что пока эта вещь у нее в руке, она может в любой момент вызвать Белый Корабль, который унесет ее в новое путешествие…
В последующие дни солнце не было видно за тучами. Бекки лежала на скалах и наблюдала, как яхта то заходит в залив, то куда-то уплывает. Теперь ее отделял от Белого Корабля еще больший барьер, нежели до путешествия, — барьер, возведенный ее собственной глупостью.
Она убила крупного омара, медленно, с упоением разодрала его пополам, впиваясь ногтями в панцирь, пока тот не хрустнул. В этот момент Бекки ненавидела и себя, и весь мир.