JК
Перевозчик :: Угрюмова Виктория
Страница: 1 из 6---------------------------------------------
Угрюмова Виктория
Перевозчик
Виктория Угрюмова
Перевозчик
И куда они лезут со всеми своими узлами и чемоданами? Толкаются, пыхтят, норовя занять самые удобные места. Это ни к чему, потому что удобных мест в моей лодке нет: старая она, дряхленькая, протекает постоянно, и я аккуратно законопачиваю дырки просмоленными тряпочками. Человеки взволнованны и настроение у них разве что не предпраздничное; а, впрочем, их тоже можно понять. В их стылой и скучной жизни всякое путешествие в радость.
- Извините! Мы долго будем... э-э... добираться? - лысоватый, толстенький, в роговых очках. Костюм серый и добротный, но без излишеств. С понятием пассажир.
- А куда торопиться? - спрашиваю я. - Вы же, считайте, в отпуске.
- Но все-таки, - настаивает он...
Многие из них суют мне деньги. Суют воровато и не от души, а по обязанности - везде нужно подмазать, и здесь, значит, тоже. Хотя что от этого изменится - грести я, что ли, стану иначе? Но деньги беру все равно: мне тоже нужно на что-то жить; правда, обидно, но до моих обид никому нет дела.
- Простите, здесь мокро, у вас коврика нету? Резинового?
Я отрицательно качаю головой. Раньше, бывало, возмущался; пытался объяснить, что мы тут все не на ослепительно-белом лайнере в лазурных водах Карибского моря, а на дохлом корыте в паршивой речонке - темной, мутной, где местами, словно пятна жира на супе, плавают островки ряски.
Угрюмова Виктория
Перевозчик
Виктория Угрюмова
Перевозчик
И куда они лезут со всеми своими узлами и чемоданами? Толкаются, пыхтят, норовя занять самые удобные места. Это ни к чему, потому что удобных мест в моей лодке нет: старая она, дряхленькая, протекает постоянно, и я аккуратно законопачиваю дырки просмоленными тряпочками. Человеки взволнованны и настроение у них разве что не предпраздничное; а, впрочем, их тоже можно понять. В их стылой и скучной жизни всякое путешествие в радость.
- Извините! Мы долго будем... э-э... добираться? - лысоватый, толстенький, в роговых очках. Костюм серый и добротный, но без излишеств. С понятием пассажир.
- А куда торопиться? - спрашиваю я. - Вы же, считайте, в отпуске.
- Но все-таки, - настаивает он...
Многие из них суют мне деньги. Суют воровато и не от души, а по обязанности - везде нужно подмазать, и здесь, значит, тоже. Хотя что от этого изменится - грести я, что ли, стану иначе? Но деньги беру все равно: мне тоже нужно на что-то жить; правда, обидно, но до моих обид никому нет дела.
- Простите, здесь мокро, у вас коврика нету? Резинового?
Я отрицательно качаю головой. Раньше, бывало, возмущался; пытался объяснить, что мы тут все не на ослепительно-белом лайнере в лазурных водах Карибского моря, а на дохлом корыте в паршивой речонке - темной, мутной, где местами, словно пятна жира на супе, плавают островки ряски.