Перстень Борджа (Петр Кукань - 2)   ::   Нефф Владимир

И не прерывая речи, он перешел с турецкого, на котором говорил до сих пор, на родной чешский:

- Ну что, Франта, попробуешь?

Это подействовало. Франта поднял свой набычен-ный лбишко, и на его широком лице отразилось полное недоумение. Лишь немного погодя его взгляд просветлел, губы, украшенные янычарскими усищами, чуть дрогнули, и он неслышно, намеком, но так же по-чешски произнес:

- Да иди ты!

Он тоже узнал Петра, хоть и не верил глазам своим, но участвовать в поединке, к чему Петр его склонял,- нет, этого он не желал. Недвижно стоял он на своих коротких, толстых, как кривые столбы, ногах, невысокий, кряжистый, широкий в плечах, с грудью что твой валун и руками, дугообразно оттопыренными от мускулистого тела, и хмуро, подозрительно смотрел на Петра своими маленькими хитрыми глазками неопределенно-зеленоватого цвета. Приятель, не приятель - не разберешь, но в эту минуту Петр был для него паном, а с панами, как подсказывал ему опыт многострадальной жизни, лучше не связываться. Он шевельнулся, только когда один из товарищей, желая подбодрить, дал ему сзади хорошего пинка. С проворством, удивительным для его медвежьей внешности. Франта сгреб своей лопатообразной рукой нанесшую удар ногу, с силой рванул за нее и, лишь когда нахал рухнул, двинулся к площадке, глухо бормоча и покачиваясь.

- Смотри, Петр, я ведь раздавлю тебя как клопа,- сказал Франта, скинув янычарское одеяние.

- Что ж, попробуй,- ответил Петр.