JК
Пес Господень :: Прашкевич Геннадий
Страница: 62 из 69Сарацины открыли ворота. Они сейчас ничего не видят из-за черного дыма. Столько дыма я видел только под горящей горой Болкано. Мы воспользуемся этим. Клянусь сетями ловца человеческих душ, через полчаса мы будем в городе.
И, затягивая пояс, торжествующе обернулся к монаху:
— Сейчас ты увидишь, кто первым вступает в побежденные города, монах. Все лучшее в Аккре поделят между собой святые пилигримы, а не толстые храмовники, монах, не такие толстые свиньи, как ты. На вид ты, конечно, благочестив, монах, но внутри жаден, как норман. Не спорь, не спорь, жаден!
— Я слуга господа, — смиренно ответил монах, но на этот раз в его голосе прозвучала настоящая, почти уже не скрываемая угроза.
Впрочем, монах тут же он отвернулся. Он пытался понять, что, собственно, происходит под стенами Аккры.
Сотни воинов выскакивали из палаток, на ходу вооружаясь, на ходу застегивая лямки и пояса.
Кто-то, воткнув в песок меч, в последний раз крестился на его рукоять, кто-то седлал лошадь, кто-то бежал по песку, крича: «Монжуа!» и размахивая над головой дубиной, и сам барон Теодульф успел уже нацепить меч и, как был, без лат, только в кожаном колете, несся в сторону крепости.
За бароном, пыля, следовало человек пятьдесят, успевших расхватать лошадей, во главе с Жабером.
Наверное, как и сам благородный барон, его воины надеялись первыми ворваться в Аккру на плечах сарацинов и, может, открыть всем остальным святым пилигримам ворота крепости.
И, затягивая пояс, торжествующе обернулся к монаху:
— Сейчас ты увидишь, кто первым вступает в побежденные города, монах. Все лучшее в Аккре поделят между собой святые пилигримы, а не толстые храмовники, монах, не такие толстые свиньи, как ты. На вид ты, конечно, благочестив, монах, но внутри жаден, как норман. Не спорь, не спорь, жаден!
— Я слуга господа, — смиренно ответил монах, но на этот раз в его голосе прозвучала настоящая, почти уже не скрываемая угроза.
Впрочем, монах тут же он отвернулся. Он пытался понять, что, собственно, происходит под стенами Аккры.
Сотни воинов выскакивали из палаток, на ходу вооружаясь, на ходу застегивая лямки и пояса.
Кто-то, воткнув в песок меч, в последний раз крестился на его рукоять, кто-то седлал лошадь, кто-то бежал по песку, крича: «Монжуа!» и размахивая над головой дубиной, и сам барон Теодульф успел уже нацепить меч и, как был, без лат, только в кожаном колете, несся в сторону крепости.
За бароном, пыля, следовало человек пятьдесят, успевших расхватать лошадей, во главе с Жабером.
Наверное, как и сам благородный барон, его воины надеялись первыми ворваться в Аккру на плечах сарацинов и, может, открыть всем остальным святым пилигримам ворота крепости.