JК
Лотерея блатных :: Сан-Антонио
Страница: 4 из 130Просто я хочу купить воловьи яйца…
— Воловьи? Сомневаюсь, что тебе это удастся, — смеюсь я.
— Я хотел сказать — бычьи! Вечно ты придираешься к словам!
— А зачем тебе такое приобретение? Собираешься заняться классическим балетом и боишься, что трико будет недостаточно наполнено? У тебя комплекс неполноценности?
— Нет. Это для рыбалки!
— И что ты надеешься на это поймать? Толстяк погружается в самые темные глубины своей памяти, но ничего там не находит.
— Не помню. Какую-то очень крупную рыбу. Я это вычитал в журнале “Рыболов”, которым руководит Жорж Курт-Линь… — Он не отстает:
— Пошли на рынок… Потом перекусим… Договорились? Я за тобой заеду на рассвете!
Побежденный, я соглашаюсь. Мне всегда говорили, что Центральный рынок стоит того, чтобы сходить на него.
Утром следующего дня, когда мне снится, что я проверяю упругость буферов красивой девочки, перед оградой нашего садика автомобильный клаксон начинает играть “Черный вальс”.
Фелиси, у которой сон легче, чем фривольная мысль, стучит в дверь моей комнаты.
— Антуан, приехали твои друзья!
— Открой им, ма, и налей по чашечке кофе!
Я тем временем принимаю душ, скоблю морду и одеваюсь.
Когда я вхожу в столовую, Берюрье хлебает кофе со звуками, напоминающими шум на стыке двух водостоков. Его дружок ресторатор, робко сидящий на краешке стула, бросает на меня простодушный и восхищенный взгляд.
— Воловьи? Сомневаюсь, что тебе это удастся, — смеюсь я.
— Я хотел сказать — бычьи! Вечно ты придираешься к словам!
— А зачем тебе такое приобретение? Собираешься заняться классическим балетом и боишься, что трико будет недостаточно наполнено? У тебя комплекс неполноценности?
— Нет. Это для рыбалки!
— И что ты надеешься на это поймать? Толстяк погружается в самые темные глубины своей памяти, но ничего там не находит.
— Не помню. Какую-то очень крупную рыбу. Я это вычитал в журнале “Рыболов”, которым руководит Жорж Курт-Линь… — Он не отстает:
— Пошли на рынок… Потом перекусим… Договорились? Я за тобой заеду на рассвете!
Побежденный, я соглашаюсь. Мне всегда говорили, что Центральный рынок стоит того, чтобы сходить на него.
Утром следующего дня, когда мне снится, что я проверяю упругость буферов красивой девочки, перед оградой нашего садика автомобильный клаксон начинает играть “Черный вальс”.
Фелиси, у которой сон легче, чем фривольная мысль, стучит в дверь моей комнаты.
— Антуан, приехали твои друзья!
— Открой им, ма, и налей по чашечке кофе!
Я тем временем принимаю душ, скоблю морду и одеваюсь.
Когда я вхожу в столовую, Берюрье хлебает кофе со звуками, напоминающими шум на стыке двух водостоков. Его дружок ресторатор, робко сидящий на краешке стула, бросает на меня простодушный и восхищенный взгляд.