JК
Питер Страуб. История с привидениями. :: Страуб Питер
Страница: 377 из 450Мы могли переморить вас тысячи лет назад, но добровольно жили по глухим углам, довольствуясь мелкими омутами. Мы предпочитали обитать в вашем воображении, потому что только там вы интересны.
Дон, боюсь, что ты недооцениваешь нас. Как можно бороться с облаком, со сном, с поэмой? Ты наделен богатым воображением и, когда ты видишь нас, ты всегда видишь что-то, извлеченное из его тайников. Но при всем при этом мы реальны, так же реальны, как ножи и пули — ведь и они могут быть орудием воображения, — и если мы пугаем, то пугаем до смерти. Вы все умрете, Дон. Сперва твой дядя, потом Льюис. Потом Сирс, потом Рики и, наконец, ты. Умрут все, кто захочет вам помочь.
Фактически ты уже мертв. Тебе конец. И Милберну тоже, — теперь южный акцент пропал; исчезла даже женственность. Это был совершенно нечеловеческий голос — Я разрушу этот город, Дон. Мои друзья вырвут из него душу и разгрызут зубами его голые кости.
Наступило шуршащее молчание. Дон выключил машину и снял катушку. Потом перенес все коробки в комнату и одну за другой кинул в камин, где они чернели и превращались в липкую черную смолу на поленьях. Одна за другой. Если бы Альма увидела его, она бы рассмеялась.
“Ты уже мертв, Дональд”.
— Черта с два, — сказал он вслух. Альма десятки лет смеялась над ними, умело дирижируя их трагедиями, прячась под чужими личинами и выжидая момента, чтобы наброситься.
“Тебе конец и Милберну тоже”.
— Если мы не покончим с тобой раньше, — сказал он в камин. — Если не застрелим рысь.
Дон, боюсь, что ты недооцениваешь нас. Как можно бороться с облаком, со сном, с поэмой? Ты наделен богатым воображением и, когда ты видишь нас, ты всегда видишь что-то, извлеченное из его тайников. Но при всем при этом мы реальны, так же реальны, как ножи и пули — ведь и они могут быть орудием воображения, — и если мы пугаем, то пугаем до смерти. Вы все умрете, Дон. Сперва твой дядя, потом Льюис. Потом Сирс, потом Рики и, наконец, ты. Умрут все, кто захочет вам помочь.
Фактически ты уже мертв. Тебе конец. И Милберну тоже, — теперь южный акцент пропал; исчезла даже женственность. Это был совершенно нечеловеческий голос — Я разрушу этот город, Дон. Мои друзья вырвут из него душу и разгрызут зубами его голые кости.
Наступило шуршащее молчание. Дон выключил машину и снял катушку. Потом перенес все коробки в комнату и одну за другой кинул в камин, где они чернели и превращались в липкую черную смолу на поленьях. Одна за другой. Если бы Альма увидела его, она бы рассмеялась.
“Ты уже мертв, Дональд”.
— Черта с два, — сказал он вслух. Альма десятки лет смеялась над ними, умело дирижируя их трагедиями, прячась под чужими личинами и выжидая момента, чтобы наброситься.
“Тебе конец и Милберну тоже”.
— Если мы не покончим с тобой раньше, — сказал он в камин. — Если не застрелим рысь.