JК
Пять президентов :: Багряк Павел
Страница: 312 из 478 — Недовольство — это постоянное состояние нашего общества, или я, комиссар полиции, ничего не понимаю в своем деле. Вы даже не представляете, до чего у нас непрочно в стране. Люди озлоблены, потому что впереди нет ясной и обнадеживающей перспективы, потому что жить трудно, потому что в промышленности постоянно возникают временные затруднения, потому что доверия к правительству нет, потому что кругом лицемерие и обман, потому что над всеми висит угроза войны… А вы, Миллер, поставили этот котел недовольства на жаркий огонь. Мне непонятно ваше удивление.
— Позвольте! — воскликнул Миллер. — Еще вчера…
— А кто сказал, что вода закипает мгновенно? Нужно время и температура. Лучше послушайте, что они кричат.
— Это напоминает мне дни моей молодости.
Все посмотрели на дотоле молчавшего Чвиза.
— И это бодрит, — продолжал, не смущаясь, Чвиз. — Когда-то я тоже орал на площадях, да, да, когда-то я был молод… Что смотрите на меня так? Потом я убедился, что люди в глубине души обыватели и никаких перемен к лучшему у нас не будет. Тогда я кинулся к науке, как жаждущий к источнику. И все было опять хорошо, вернее, я убеждал себя, что все хорошо, пока не появилась эта проклятая установка и пока Дорон не наложил на меня свою лапу. Он отнял у меня науку, а с наукой и смысл жизни. С тех пор мне все равно, жив я или умер. Но все-таки перед концом приятно видеть начало цепной реакции и сознавать, что ее вызвали мы. И чем бы теперь это ни кончилось, мир уже не останется прежним.
— Чушь, — сказал Миллер.
— Позвольте! — воскликнул Миллер. — Еще вчера…
— А кто сказал, что вода закипает мгновенно? Нужно время и температура. Лучше послушайте, что они кричат.
— Это напоминает мне дни моей молодости.
Все посмотрели на дотоле молчавшего Чвиза.
— И это бодрит, — продолжал, не смущаясь, Чвиз. — Когда-то я тоже орал на площадях, да, да, когда-то я был молод… Что смотрите на меня так? Потом я убедился, что люди в глубине души обыватели и никаких перемен к лучшему у нас не будет. Тогда я кинулся к науке, как жаждущий к источнику. И все было опять хорошо, вернее, я убеждал себя, что все хорошо, пока не появилась эта проклятая установка и пока Дорон не наложил на меня свою лапу. Он отнял у меня науку, а с наукой и смысл жизни. С тех пор мне все равно, жив я или умер. Но все-таки перед концом приятно видеть начало цепной реакции и сознавать, что ее вызвали мы. И чем бы теперь это ни кончилось, мир уже не останется прежним.
— Чушь, — сказал Миллер.