Плата   ::   Нестеренко Юрий

Вдруг как заржет страшно, да на дыбы, да как рванется назад скакать — да вместе с телегой в болото и сверзился. Конь с телегой в одну сторону, Иштванов отец в другую. Конь-то быстро потоп — а уж как ржал! ровно ребенок плакал! — а мужик все в грязи барахтается, за камыши хватается… Да только не камыши это. Стебли жирные, мясистые, все слизью покрытые, и словно бы в руке извиваются… И вдруг видит — кочка какая-то, или островок небольшой, а на островке том коряга здоровенная, цельное дерево засохшее, да такое уродливое — жуть. А у подножья его — будто бы камни круглые, мохом поросшие. Ну, он и думает — выберусь на сухое, пересижу на камнях до рассвета, а там посмотрим, как дальше выбираться… И, значит, уцепился он за водоросли, что кругом островка росли, да на сушу-то и выполз. А тут как раз тучи разошлись — дождь-то, кстати, давно уж кончился — и луна островок-то осветила. И увидел Иштванов отец, что не камни это, а черепа человечьи…

— Свят, свят! — пробормотал кто-то впечатлительный из слушателей.

— Повернулся он, чтобы бежать — хотя бежать-то некуда, топь кругом — а чувствует, ровно держит его кто-то пальцами костяными. Глянул он вниз — а дерево корень из земли выпростало и за ногу его ухватило! Воззвал он тут к святым силам — об чем раньше-то только думал? — а сзади ему голосом скрипучим: «Ты их не зови, они тебе не помогут. Ты сам ко мне пришел, никто не неволил». Он, конечно, от страха едва на ногах стоит, а все же нашел в себе силы, спросил — а ты кто? «Кто мое имя услышит, тот жив не будет, а живые Хозяином болота величают».