Пленники вечности   ::   Морозов Дмитрий

Кестлер усмехнулся горько, словно выпил чашу прокисшего рейнского, подсунутого нерадивой ключницей.

– Курбский в смятении, топчется где-то возле Пскова, ожидая то ли приказа идти на татар, то ли манны небесной. Кажется – вот оно! Два-три победоносных штурма – и города Ливонии свободны, войско магистра подходит к жемчужине в Ливонской короне – Нарве! Дикий русский медведь-шатун, выбравшийся из берлоги, с позором изгоняется назад, в заснеженные и глухие леса!

Судя по лицу Фелькензама, рыцарь именно в такой перспективе и видел грядущие события.

– А на самом деле, – магистр взял кубок, пригубил его (вино действительно оказалось кислым), и швырнул оземь, – мы в тупике!

– Почему же? Магистр, голова моя непривычна к извивам мысли, путь к истине кажется мне таким же прямым, как древко копья или клинок романского меча! Молю, объясните мне причину своей печали!

Кестлер устало посмотрел на сбитого с толку рыцаря.

– Ваша голова и впрямь более привычна к шлему, а не к государственному мышлению, Фелькензам. Как и у многих потомков славных рыцарских родов, увы! То не вина ваша, а беда… Царь Иоанн – жестокий и дальновидный политик. Мне доподлинно известно, что он сознательно изображает слабость центральной власти и собственную немочь, дабы выяснить, кто одобряет его западную политику, а кто против нее.