JК
Плерома :: Попов Михаил Михайлович
Страница: 298 из 344Я сам вышел на группу «мстителей» в диком лагере, и сказал им, что могу дать им все математические отмычки, необходимые для взламывания системы. Взамен потребовал благородный хронометр на ходу.
– Ты же знал, что тебе за это будет!
– Иногда доходишь до состояния, когда об этом не думаешь. Неделя свободы, а там – что будет. Я был как кассир, который сбегает с мешком чужих денег. Мой план сработал. В назначенный час свирепая толпа ворвалась на территорию философского заповедника. Кого-то, как Николая Федорова растерзали, кому-то, как Рерихам, просто набили морду. Бунт был, хоть и не чисто русский, но страшноватый. Этих изуверов тоже надо понять, нет ничего больнее обманутой веры. Простить без сатисфакции, очистить атмосферу планеты от своей толики зла, они были не в состоянии. Разумеется, я понимаю, это не метод. Нельзя же каждому, кто мечтал о Брижжит Бардо в прежней жизни, разрешить с ней здесь совокупиться, и нельзя всякому, кто слишком уверовал в какого-нибудь гуру, дать фунт его мяса. При этом, в свое оправдание, хочу сказать, что я этих людей обрек ведь не на смерть, а всего лишь на страх смерти. Не одно и то же. Правда?
Валерику никто не ответил. Он шмыгнул носом, как двоечник, и продолжил:
– Я воспользовался тем, что собранные останки должны по закону пройти довольно длительную процедуру идентификации перед началом стандартных воскресительных действий, сделал вид, что я пострадал вместе с философами, и смылся.
– Ты же знал, что тебе за это будет!
– Иногда доходишь до состояния, когда об этом не думаешь. Неделя свободы, а там – что будет. Я был как кассир, который сбегает с мешком чужих денег. Мой план сработал. В назначенный час свирепая толпа ворвалась на территорию философского заповедника. Кого-то, как Николая Федорова растерзали, кому-то, как Рерихам, просто набили морду. Бунт был, хоть и не чисто русский, но страшноватый. Этих изуверов тоже надо понять, нет ничего больнее обманутой веры. Простить без сатисфакции, очистить атмосферу планеты от своей толики зла, они были не в состоянии. Разумеется, я понимаю, это не метод. Нельзя же каждому, кто мечтал о Брижжит Бардо в прежней жизни, разрешить с ней здесь совокупиться, и нельзя всякому, кто слишком уверовал в какого-нибудь гуру, дать фунт его мяса. При этом, в свое оправдание, хочу сказать, что я этих людей обрек ведь не на смерть, а всего лишь на страх смерти. Не одно и то же. Правда?
Валерику никто не ответил. Он шмыгнул носом, как двоечник, и продолжил:
– Я воспользовался тем, что собранные останки должны по закону пройти довольно длительную процедуру идентификации перед началом стандартных воскресительных действий, сделал вид, что я пострадал вместе с философами, и смылся.