По следам большой смерти   ::   Сертаков Виталий

Взмыленные клерки носились по городу, успокаивая обывателей. «Голубые Клинки» набивали в грузовые «пульманы» очередную партию репрессированных. Полицейские чины затаились, не зная, кого из них сместят в следующую минуту.

И в это самое время к губернатору без стука зашел внук.

— Что там, Миша? — потер воспаленные глаза Рубенс. — Ты почему здесь? Он тебя выгнал, что ли?

— Не знаю, как ему доложить… Лева Свирский бросил дела и уехал. Ни дома нет, ни в Академии.

— Та-ак!..

— Кабы он один, дедуля, а то с ним и брат увязался, и еще девять академиков наших. Все самые толковые, кто науки понимал… Считай, нет больше Академии, некому учить, одни иноземцы вон остались! Да и те тоже шепчутся… И учителя из училищ на работу не вышли, ни медики, ни музыканты, никто… Бумагу общую от всех прислали, Свирский первым расписался. Мол, уезжает в деревню; и что его можно, старого человека, вернуть силой и даже повесить, как изменника, но служить дальше он отказывается. Потому что это… слово такое, сейчас посмотрю, тут записано… Вот! «Геноцид».

— Чего-о? — изумился Рубенс.

— Ну… геноцид против народа. Дед, ты же знаешь Свирского, он вечно древние слова откапывает… Как мне Кузнецу-то доложить? А то потом сам узнает, башку мне открутит…

— Не трусь, не открутит, — тяжело вздохнул губернатор. — Он этого ждал, сам мне признавался. Плакал почти, что, мол, Левушку в домино китайцам продул…



32.