JК
По следу единорога :: Резник Майк
Страница: 130 из 329Мои обязательства перед тобой выполнены. — С тем конь развернулся и затрусил вдоль по улице.
— Отличный у тебя друг, верный — дальше некуда, — язвительно заметил Мэллори.
— Он испытывает ужасные муки, — ответил Эогиппус. — У него больные ноги, а под нашим весом, да на снегу…
— Знаю. Просто у меня сложилось впечатление, что вину за все свои несчастья он возлагает лично на меня.
— Он возлагает вину на все человечество, — возразил Эогиппус.
— Что ж, по-моему, небольшая толика молчаливых страданий подействует на него весьма благотворно. — Мэллори вновь обернулся к зданию, секунд пять молча разглядывал его, потом подошел к парадной двери, нажал на ручку и пробормотал:
— Любопытно.
— Что? — поинтересовался Эогиппус.
— Открыто.
В сопровождении крохотного конька он вошел в здание и оказался в круглом фойе, озаренном светом свечей. В дальней стене виднелись три двери, все до единой украшенные траурными венками. Слева перед элегантным столом красного дерева в ряд выстроились четыре позолоченных стула.
За столом, делая какие-то записи гусиным пером в книге в черном кожаном переплете, сидел старик, одетый в темный двубортный костюм в узенькую полоску, с галстуком мрачной расцветки — невероятно изможденный, с ввалившимися щеками и глубоко посаженными глазами. В его серо-стальных от проседи волосах зияли глубокие залысины прямо над тонкими бровями.
— Отличный у тебя друг, верный — дальше некуда, — язвительно заметил Мэллори.
— Он испытывает ужасные муки, — ответил Эогиппус. — У него больные ноги, а под нашим весом, да на снегу…
— Знаю. Просто у меня сложилось впечатление, что вину за все свои несчастья он возлагает лично на меня.
— Он возлагает вину на все человечество, — возразил Эогиппус.
— Что ж, по-моему, небольшая толика молчаливых страданий подействует на него весьма благотворно. — Мэллори вновь обернулся к зданию, секунд пять молча разглядывал его, потом подошел к парадной двери, нажал на ручку и пробормотал:
— Любопытно.
— Что? — поинтересовался Эогиппус.
— Открыто.
В сопровождении крохотного конька он вошел в здание и оказался в круглом фойе, озаренном светом свечей. В дальней стене виднелись три двери, все до единой украшенные траурными венками. Слева перед элегантным столом красного дерева в ряд выстроились четыре позолоченных стула.
За столом, делая какие-то записи гусиным пером в книге в черном кожаном переплете, сидел старик, одетый в темный двубортный костюм в узенькую полоску, с галстуком мрачной расцветки — невероятно изможденный, с ввалившимися щеками и глубоко посаженными глазами. В его серо-стальных от проседи волосах зияли глубокие залысины прямо над тонкими бровями.