Под угрозой   ::   Гуревич Георгий

Кажется, "то"! Мэри - это щемящая жалость, снисходительная нежность, горящие уши и краска в лице, сердцебиение, комок в горле и замирание в груди. Она была волшебницей: бойкого десятилетнего мальчишку могла заставить проглотить язык. Могла его заставить отказаться от цирка, даже от лучших крабов, ради удовольствия принести к ее ногам ведро, сказать: "Вот крабы для тебя, Мэри", услышать спасибо в ответ. Впрочем, спасибо говорилось Дику. Потому что это он произносил: "Вот крабы для тебя, Мэри". Я же стоял рядом с проглоченным языком.

Вот теперь вы представляете себе Мэри? Даже утверждаете, что знали ее в детстве. Только ее звали иначе - Молли или Полли. Нет, вы ошибаетесь. Мэри, Мэри, Мэри!!!

Крабовая отмель была не так близко - мили четыре от нашей фермы. Чтобы поспеть раньше других краболовов, мы вставали до света. Дик будил меня (и весь дом), забирался в кусты и вопил там неистовым Тарзаном. Я выпрыгивал из окошка в росистую траву, схватив под мышку одежду. Одеваться дома нельзя было, а то просыпалась ма, и вместо крабов дело кончалось подзатыльниками.

В полумраке мы с соседским Диком брели по болотистой низине. Говорили, что там засосало в прошлом году корову, до сих пор торчат ее рога. И мы прыгали с кочки на кочку, дрожа от страха, боялись попасть в трясину, а еще больше боялись призрака. Вдруг из тинистого оконца поднимется рогатая голова, уставится стеклянными глазами и скажет: "М-м-му!".

Так и осталась в моей памяти эта низина, как земля пронизывающей дрожи, долина утреннего тумана, усадьба рогатого призрака.

Потом по болоту проложили дамбу, по дамбе шоссе.